Биография павла дыбенко. Дыбенко Павел Ефимович: биография и фото Дыбенко павел ефимович

Февральская революция 1917 года открыла широкие возможности перед предприимчивым матросом Павлом Дыбенко, который был известен на флоте своей силой, высоким ростом, цинизмом, склонностью к дракам и пьяным дебошам.

Павел Дыбенко сначала становится депутатом Гельсингфорского Совета рабочих, матросов и солдат. В мае 1917 года на транспорте «Виола» в Гельсингфорсе (Хельсинки) он избирается председателем ЦК Балтийского флота - высшего выборного органа матросских коллективов Балтийского флота.

Группа моряков на палубе линейного корабля "Павел I", слева направо: В.Н.Захаров, А.Н.Горбунов, П.Е.Дыбенко, эстонец-минер и И.Ф.Шпилевский. 1916 г

В то время в ЦК Балтфлота было всего шесть большевиков из 33 членов ЦК. Большевик Дыбенко заявил тогда о признании верховенства Временного правительства над флотом и об исполнении всех правительственных решений. Однако уже в июне 1917 года Дыбенко становится одним из «тайных организаторов» мятежа большевиков и анархистов, который в начале июля Временное правительство сумело подавить.

Центробалт был разогнан Керенским. Избитый юнкерами Дыбенко сорок пять дней после этого, до начала сентября, просидел в петроградской тюрьме «Кресты». В это время правительство А. Керенского временно приводит Балтийский флот к повиновению.

События конца августа 1917 года, связанные с мятежом генерала Лавра Корнилова, завершаются освобождением заключенных большевиков. В сентябре Дыбенко возвращается па флот и активно возрождает Центробалт как «армию новой революции».

Самым насыщенным и судьбоносным месяцем в жизни Павла Ефимовича становится октябрь Семнадцатого.

В начале октября Дыбенко, очевидно, первый и последний раз в жизни пришлось повоевать на море - принять участие в боях с немецким флотом у острова Даго.

В октябре матросская «армия» становится авангардом мятежа, «преторианской гвардией» большевиков, которая во многом определила исход Октябрьской революции. Значимую роль в победе сыграл и Дыбенко как член Ревкома Петроградского Совета (штаба революции) и командир матросской «армии». Именно по приказу Дыбенко прозвучали выстрелы «Авроры».

Но не только особые заслуги во время штурма Зимнего предопределили молниеносную карьеру Павла Ефимовича.

В круг партийной элиты ввела «матросика» Александра Михайловна Домантович-Коллонтай - дочь царского генерала, аристократа и украинского помещика, которая была в числе лидеров большевиков и друзей Ленина по эмиграции в Париже. Уже 26 октября 1917 года Дыбенко назначается членом Коллегии по военно-морским делам, а 21 ноября В.И. Ленин подписывает приказ о его назначении Народным комиссаром по морским делам.

Павел Дыбенко - председатель Центробалта, командующий флотом во время Октябрьской революции

Ленин не мог не знать, что Дыбенко не имел ни способностей, ни образования, ни опыта для министерской, адмиральской должности. Но в тех условиях матросской вакханалии и «всяческих безобразий» к его голосу могли прислушаться озверевшие от вседозволенности и «винных погромов» матросы. Дыбенко был своим у «братишек», он умел с ними ладить и мог кулаками и пулями успокоить матросскую «бузу».

А гуляли тогда матросы самозабвенно. Винные пары из разграбленных императорских складов и классовая ненависть порождали ужасные преступления. Матросы с «Императора Павла Первого» кувалдами убивали лейтенантов и мичманов, а старшего офицера после избиений «пустили под лед». Дыбенко же катался на рысаках по плацу в Хельсинки, заваленному офицерскими трупами. Он приказывал «резать контру».

Депутатов Учредительного собрания, бывших министров Временного правительства А. Шингарева и Ф. Кокошкина «братишки» нашли даже в больнице... и закололи штыками. Жители Питера, выходя на улицу, молили бога избавить их от встречи с пьяной матросней, что терроризировала город.

Только в октябре - декабре 1917-го матросы убили и замучили в Петрограде и на базах Балтийского флота около 300 морских офицеров и еще столько же армейских офицеров и «буржуев».

В конце февраля 1918 года удача, казалось, отвернулась от Дыбенко. Советские историки и партийные пропагандисты назвали это событие «первыми победами Красной Армии», «боевым рождением Красной Армии».

Они умели из поражения сделать победу. 23 февраля стало праздником Красной Армии и отмечалось 73 года. Но на самом деле все эти годы отмечали позорное поражение и бегство с позиций советских частей...

18–20 февраля 1918 года, несмотря на продолжавшиеся мирные переговоры в Бресте, немецкое командование начало наступление против Советской республики по всему фронту - от Карпат до Балтики. Немецкие политики хотели припугнуть несговорчивых большевиков и ускорить подписание сепаратного мира. Они вовсе не хотели свергать Ленина, который не вернул еще затраченные на революцию немецкие деньги.

Против вяло наступавших под Нарвой немецких войск был направлен сводный матросский отряд в тысячу штыков под командованием наркома Дыбенко. Тот сразу отказался от советов начальника оборонного участка бывшего генерал-лейтенанта Д. Парского и заявил, что «будем воевать самостоятельно».

В бою под Ямбургом отряд Дыбенко был разгромлен и панически бежал с позиций, забыв о крепости Нарве, что прикрывала столицу с запада.

3 марта Дыбенко и его матросы отказались от совместного с солдатскими частями контрнаступления на Нарву. Они покинули позиции и «добежали» до тыловой Гатчины, что находилась в 120 километрах от линии фронта. В довершение позора «братишки» захватили на железнодорожных путях несколько цистерн со спиртом и отпраздновали свою «победу». Уже 6 марта отряд матросов был разоружен и отозван.

Современники этих событий вовсе не считали бегство отряда Дыбенко «победой» или «праздником». А вот через двадцать лет после этих событий, в феврале 1938 года, была учреждена в честь юбилея первая советская медаль «XX лет РККА». Наградили многих героев гражданской, но Дыбенко, виновник тех событий, медаль эту не получил.

Ленин в своей передовице в «Правде» 25 февраля 1918 года по поводу сдачи Нарвы отмечал: «Эта неделя является для партии и всего советского народа горьким, обидным, тяжелым, но необходимым, полезным, благодетельным уроком». Ленин писал о «мучительно-позорном сообщении об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, о неисполнении приказа уничтожить все и вся при отступлении; не говоря уже о бегстве, хаосе, близорукости, беспомощности, разгильдяйстве».

За сдачу Нарвы, бегство с позиций, отказ подчиняться командованию боевого участка, за развал дисциплины и поощрение пьянства в боевой обстановке и за преступления по должности Дыбенко был отстранен от командования флотом и исключен из партии.

Традиция «пацифиста» Дыбенко - бежать с поля боя - на этот раз подвела. Его покровительница Коллонтай в марте 1918 года за выступления против Брестского мира лишилась поста наркома, была выведена из ЦК партии, на время лишившись всякого влияния в руководстве и, следовательно, не могла помочь Дыбенко.

12 марта 1918 года правительство, ЦК партии, государственные учреждения переезжают из Петрограда в Москву, которая становится столицей государства. Это объяснялось угрозой нападения немцев, войск Антанты на Питер и неспокойной ситуацией в городе вследствие «матросских безобразий». Вместе с государственными мужами и женами в Москву, в надежде на реабилитацию и восстановление в должностях, переезжают уже отстраненные с постов Дыбенко и Коллонтай.

Сначала они оказались в хоромах правительства и понадеялись, что им «простится»... Но через два дня их изгоняют из партийного рая, и они оказываются в третьеразрядной «Лоскутной» гостинице. В этой же гостинице Дыбенко поселяет своих «братишек» - матросский отряд из 47 человек, лично преданных бывшему наркому. Это были «герои Октября» - собутыльники, друзья по грабежам и «бузе». Для Москвы марта Восемнадцатого они представляли серьезную вооруженную силу - неуправляемую, буйную и хмельную.

Газета «Новая жизнь» 16 марта 1918 года писала, что Дыбенко выступал против Брестского мира, призывая организовывать партизанские отряды для борьбы с немцами.

16 марта на Четвертом съезде Советов (который решал судьбу мира с немцами) Коллонтай окончательно лишилась всех постов. Тогда же разбирался вопрос о «преступлениях Дыбенко». Он заявил о сдаче поста наркома, однако съезд этим не ограничился. Прозвучали требования революционного суда над «матросом» и даже расстрела. Лев Троцкий требовал проведения показательного процесса, казни за дезертирство и за преступное легкомыслие, граничившие с предательством. Дело Дыбенко тогда пять раз рассматривалось на заседаниях Совета Народных Комиссаров.

После бурного заседания съезда 16 марта Дыбенко встретился со своими «братишками» и призвал их к выступлению против решения съезда и к протестам против назначения Троцкого наркомом военных и морских дел. В Москве запахло матросским бунтом, который могли поддержать и другие матросские и анархистские отряды. Их в столице было предостаточно.

17 марта глава ЧК Ф. Дзержинский приказывает арестовать Дыбенко за его прошлые «грехи» и подстрекательство к бунту матросов.

Следствие поручалось Николаю Крыленко, бывшему члену Коллегии по военно-морским делам и будущему сталинскому прокурору, пославшему на смерть тысячи старых большевиков. Крыленко тогда состоял членом следственной комиссии при ВЦИК Советов и был очень влиятельным лицом. Дыбенко определили в подвалы Кремля, где угрожали расстрелом и несколько дней не давали пищи.

25 марта Дыбенко выпустили на поруки. Матросы встретили его освобождение как свою победу, отметив ее грандиозным кутежом. Погуляв два дня по Москве, Дыбенко со своим отрядом исчезает из столицы, чтобы всплыть в прифронтовом Курске, где работал его брат Федор. Вскоре, поняв, что ему не простят бегство, Дыбенко устремляется на Волгу, в Пензу и Самару, надеясь скрыться в провинциальном хаосе.

Газеты конца марта - начала апреля 1918 года пестрели сенсационными сообщениями о бегстве отстраненных наркомов и переходе их в оппозицию к режиму. Сообщались подробности о похищении «Дыбенкой» 700 тысяч казенных денег и о буйствах его отрядов на железнодорожных станциях.

Призывы правительства к Дыбенко и Коллонтай возвратиться и добровольно сдаться властям те проигнорировали. Тогда был подписан приказ о розыске и аресте отставных наркомов. Когда Крыленко все же удалось связаться по телеграфу с Дыбенко, беглец пригрозил: «... еще не известно, кто и кого будет арестовывать» .

В этом заявлении читался вызов режиму. Зинаида Гиппиус с женским ехидством в те дни писала в своем дневнике: «Да тут же еще Крыленко пошел на Дыбенку, а Дыбенко на Крыленку, друг друга хотят арестовать, а жена Дыбенки - Коллонтай - тоже отставная и где-то тут путается».

В апреле 1918 года Дыбенко оказывается в Самаре. Почему именно там? Самарский губернский исполком тогда возглавляли левые эсеры, разругавшиеся с большевиками из-за Брестского мира. Они были рады принять и спасти оппозиционера. В Самаре были особенно сильны позиции левых эсеров, максималистов, анархистов.

В 1918 году Дыбенко в первый раз предал советскую власть перебежав к эсерам

Туда эвакуировались анархисты и максималисты с захваченной немцами Украины. Там же оказалась часть матросов Черноморского флота после потери Севастополя и Одессы. Это были недовольные властью и потоплением флота анархиствующие «братишки». Силы самарской фронды объединялись вокруг неприятия мира с немцами, диктатуры и террора большевиков.

На общем митинге «левых» партий, к которым присоединились и «левые» коммунисты, было вынесено решение о неподсудности Дыбенко. Было заявлено, что самарская власть не выдаст его карательным органам.

На некоторое время Дыбенко становится лидером «Самарской республики» и самарской оппозиции к власти большевиков. В Самару вскоре перебирается и Коллонтай. Два бывших члена правительства выступают против Ленина и мира с немцами. Об этих событиях в анналах истории сохранилась только небольшая статья Г. Лелевича в журнале «Пролетарская революция» за 1922 год. Статья называется «Анархо-максималистская революция в Самаре».

В ЦГАВМФ хранятся телеграммы, которые рассылал Дыбенко на все военные флоты и эскадры Советской России, в них он сообщал, что его арест был вызван боязнью правительства перед разоблачениями, которые должен был сделать отстраненный от дел нарком на Четвертом Съезде Советов. Эти разоблачения касались истории «немецких денег» и злоупотреблений новой власти в расходовании средств, доставшихся ей от Временного правительства. Дыбенко стал первым разоблачителем коррупции большевиков и первым обладателем «чемодана с компроматом».

Дыбенко призывал потребовать у Ленина денежного и делового отчета СНК. Возможно, у него была информация о передаче Лениным Германии 90 тонн золота в марте 1918 года.

Газета анархистов «Анархия» (орг. Московской федерации анархистских групп) 22 мая 1918 года публикует письмо Дыбенко «К левым товарищам рабочим», в котором он открыто обвиняет Ленина в соглашательстве, в «сделке» с немцами, в неспособности справиться с хаосом и разрухой в стране. Он выступает против «правительственных большевиков-соглашателей... сдающих день за днем октябрьские завоевания», клеймит «новый курс» ленинского правительства. Призывая рабочих «самим решать свою судьбу», опальный нарком подталкивал их к восстанию.

Вскоре в печати появилось новое совместное письмо Дыбенко и Коллонтай (газ. «Путь к анархии». Сарапул, 3 июля 1918), которое разошлось по всей России. В нем бывшие поклонники революционного террора выступали против «красного террора» и восстановления смертной казни, которые инициировал Ленин. Они называли «мартовских правительственных коммунистов... могильщиками революции».

Однако, оказавшись гонимым весной 1918 года, Дыбенко стал возмущаться расстрелом капитана Щасного - любимца балтийских моряков. Уж Павел Ефимович зимой 1917–1918 годов попускал кровь офицерскую! А тут его возмутил расстрел по приговору революционного суда. Дыбенко тогда очень опасался, что судьба Щасного ждет и его.

Немного об Александре Михайловиче Щасиом. В январе 1918 года капитан первого ранга Щасный спас остатки Балтийского флота (около 200 судов) от выдачи судов немцам. Он вывел корабли из осажденных немцами финляндских портов и привел их в Кронштадт. Причем ему не помешали ни противодействие «ленинцев», намеревавшихся отдать флот немцам, ни замерзший Финский залив, ни преследование и обстрел немецкой эскадры.

На Всероссийском съезде моряков Щасный был произведен в «народные адмиралы», а 5 апреля 1918 года назначен начальником морских сил на Балтике. Через 12 дней после этого назначения Щасного арестовывают, судят и вскоре расстреливают. Троцкий на первом революционном суде обвинил Щасного в том, что он взорвал военную крепость Ино, которую должны были захватить немцы, и не установил демаркационную линию с немцами на море. Но главное преступление Щасного заключалось в том, что он знал о решении Ленина уничтожить Балтийский флот (того требовали немецкие покровители вождя) и «распространял об этом слухи».

Левые эсеры - члены президиума ВЦИК Советов потребовали отменить приговор о расстреле Щасного, но это требование было отклонено. Щасного обвинили еще и в «популярности» (!), которая может быть использована для выступлений против власти. Дыбенко, в ответ на приговор матросскому адмиралу, заявил, что большевики становятся «нашими гильотинщиками и палачами».

Он писал:

«Неужели нет ни одного честного большевика, который бы публично заявил протест против восстановления смертной казни? Жалкие трусы! Они боятся открыто подать свой голос - голос протеста. Но если есть хоть один честный социалист, он обязан заявить протест перед мировым пролетариатом... Мы не повинны в этом позорном акте и в знак протеста выходим из рядов правительственных партий! Пусть правительственные коммунисты после нашего заявления протеста ведут нас на эшафот...»

Но на плаху Дыбенко не пошел, да и не собирался он гибнуть «за идеи»... Из Москвы сообщили, что его могут оправдать и пообещали неприкосновенность в обмен на молчание и «отдых» от политической жизни. Ленин лично пообещал Коллонтай, что ей и Дыбенко нечего ареста бояться, а Дыбенко, вместо сурового военно-революционного трибунала, будет судить обыкновенный «народный суд».

«Отважный» оппозиционер покидает Самару как раз в тот момент, когда «каша уже была заварена», когда матросы вместе с анархистами, максималистами, левыми эсерами подготовили восстание. Отъезд Дыбенко лишил их авторитетного лидера. Фактически ценой легализации Дыбенко было предательство.

18 мая 1918 года начавшееся восстание «левых» Самары против ленинского диктата и Брестского мира было подавлено.. Несколько недель после этих событий чекисты еще расстреливали оппозиционеров, которые выступали за власть свободных Советов и верили Дыбенко...

За неделю до восстания в Самаре Дыбенко прибыл в Москву и явился в Кремль на суд партийных «богов». Он пообещал хранить молчание относительно «немецких денег» и прочих тайн Кремля, дал слово не заниматься политикой и никогда более не стремиться в народные трибуны.

В обмен на это Дыбенко даровалась жизнь: народный суд, проходивший в провинциальной Гатчине оправдал его, но в партии он так и не был восстановлен.

Речь Дыбенко на суде отличалась революционным пафосом и самолюбованием. Призрак Великой Французской революции витал под сводами гатчинского дворца, где проходил суд. Речь своему «орлу» писало лучшее перо партии - перо литератора Александры Коллонтай:

«Я не боюсь приговора надо мной, я боюсь приговора над Октябрьской революцией, над теми завоеваниями, которые добыты дорогой ценой пролетарской крови.

Помните, робеспьеровский террор не спас революцию во Франции и не защитил самого Робеспьера, нельзя допустить сведения личных счетов и устранения должностного лица, не согласного с политикой большинства в правительстве...

Нарком должен быть избавлен от сведения счетов с ним путем доносов и наветов... Во время революции нет установленных норм. Все мы что-то нарушали... Матросы шли умирать, когда в Смольном царила паника и растерянность...»

Эти пассажи из выступления подсудимого проливают свет на склоки в первом советском правительстве и на его неуверенность в завтрашнем дне.

Матросы вынесли Дыбенко из зала суда на руках, и снова начались для Павла дни беспробудных кутежей. Ленин тогда шутил: мол, расстрел для Дыбенко и Коллонтай будет недостаточным наказанием, и предлагал «приговорить их к верности друг другу в течение пяти лет».

Ленин ломал голову над тем, что делать с пьяным «орлом», засевшим в Орле. Во искупление грехов Дыбенко было решено отправить на подпольную работу в оккупированную немецкими войсками Украину.

Под псевдонимом Алексей Воронов Дыбенко оказывается в июле 1918 года в Одессе. Однако, побыв там две недели и не связавшись с подпольем, Дыбенко уезжает в Крым. Там через десять дней «подполья» он был арестован как «большевистский лидер».

Его держат в кандалах, так как он пытался бежать из тюрьмы. За массовые убийства офицеров в 1917 году ему грозил расстрел. Но уже через месяц, в конце августа 1918 года, советское правительство обменяло Дыбенко на нескольких пленных немецких офицеров. А ведь еще за четыре месяца до этого освобождения большевистская власть хотела расправиться с ним.

Павел Дыбенко (слева) и Иван Федько (справа), тогда они оба были на взлете, а в 38 году они оба пойдут под суд по одному делу

В сентябре 1918 года Дыбенко возвращается в Москву. Через десять дней ему дают новое назначение. Важно было держать «орла» подальше от столицы и Балтийского флота. Его направили в «нейтральную зону», что существовала на границе между РСФСР и Украинским государством, для организации сил, которые должны были быть использованы для, захвата Украины. Он получил «крошечную» должность командира батальона, был даже временно комиссаром полка, ... хотя, как известно, его исключили из партии. В то же время Дыбенко постоянно конфликтует с комиссарами, которые пытались ограничить его самовластие. В то время Коллонтай запишет в своем дневнике: «Свердлов не скрывает своей антипатии к такому «типу», как Павел, и Ленин, по-моему, тоже».

Однако в начале 1919 года он внезапно получает генеральскую должность командующего группой войск Екатеринославского направления, которые вторглись на территорию независимой Украинской народной республики и завязали бои с «петлюровскими» частями. Внезапный «взлет» Дыбенко, очевидно, связан с его украинским происхождением и фамилией. Ленинской власти важно было прикрыть интервенцию рассуждениями о «восстаний украинского пролетариата против буржуазного правительства Директории», и тут украинская фамилия Дыбенко чрезвычайно пригодилась. Он был свой «красный украинский генерал», что привел войска Российской республики в Украину.

В конце декабря 1918 года одними из первых городов Украины, которые были захвачены советскими войсками, оказались Кутшнск и Волчанск, на самой границе с Советской Россией (Харьковская губерния). Разбирая в Российском государственном военном архиве документы, касающиеся первых боев Красной Армии против украинских войск, я натолкнулся на никому не известный документ о «мятеже левых эсеров в Украине». Собственно, был ли сам мятеж?

Или просто большевики всеми силами стремились воссоздать свою диктатуру в Украине? Но вот удача! Оказалось, что и тут в темной «слободской» истории подвизался вездесущий Дыбенко, только полгода тому крепко наказанный за «политику» и обещавший больше в нее, родимую, не лезть

Лев Троцкий тогда писал, что

"Саблин, Сахаров и «подозрительные «максималисты» Валуйского уезда... - злейшие враги», и в случае неподчинения «на голову максималистов, анархистов, левых эсеров и просто искателей приключений сразу же опустится тяжелая рука репрессий"

Это было предупреждение и Дыбенко, который принял активное участие в истории с левоэсеровским ревкомом. Он вновь не мог удержаться от того, чтобы не вмешаться в политическую авантюру.

Как свидетельствуют архивы, мятежники делали ставку на Дыбенко и его батальон, и даже имели с ним договоренность о совместном выступлении. Но тот вовремя почувствовал обреченность затеянного предприятия и «ушел в кусты», оставив заговорщиков в неведении относительно своей позиции. Возможно, он «просигнализировал» в Центр относительно самоуправства левых эсеров.

Вскоре Дыбенко становится командиром бригады, а через некоторое время - командиром 1-й Заднепровской дивизии, насчитывавший десять тысяч бойцов. В соединение входили бригады Махно и Григорьева

Погромы, грабежи, насилия, пьяные дебоши были привычным делом в дивизии. В Государственном архиве Российской федерации (ф. 2, оп.1, д. 126) есть уникальное письмо николаевских большевиков правительству Советской Украины, в котором они требовали

"привлечь Дыбенко к ответственности за «купянские события», «февральский дебош в Луганске» (после которого была создана следственная комиссия), за разгон большевистского ревкома, необоснованные расстрелы..."

Уже в феврале Дыбенко начинает «исправляться». Он становится жестоким борцом с крамолой, инакомыслием, проводником «красного террора», против которого так смело выступал десять месяцев назад. Дыбенко развязывает террор не только против помещиков и буржуазии, которые еще в Семнадцатом были обречены на уничтожение, но и против своих недавних товарищей, к которым он обращался за защитой.

В Екатеринославе (Днепропетровске) он арестовал более 50 активистов из анархистов и левых эсеров, закрыл левоэсеровскую газету «Борьба», запретил лекции анархистов. По приказу Дыбенко арестовали и участников уездного Александровского (Запорожского) съезда Советов.

Коллонтай сидит справа от Ленина. За её спиной слева стоит Сталин, справа Дыбенко

Безнаказанным грабежам Дыбенко сопутствовало покровительство Колонтай, имевшая влияние на Ленина

Когда Дыбенко наступал на Екатеринослав, махновские отряды помогли ему овладеть станцией Синельникове. Но по приказу Дыбенко 20 махновцев было расстреляно за «расхищение поездов», хотя махновцы пытались забрать свои военные трофеи. Эти расстрелы привели к первому конфликту между комдивом и батькой.

Однако отряды Махно в феврале 1919 года вошли в дивизию Дыбенко на правах отдельной, особой бригады с выборным командованием, черным флагом и анархистской идеологией. Поначалу между Махно и Дыбенко возникло подобие дружбы. Дыбенко предоставил оружие «бригаде имени батьки Махно», а Махно подарил комдиву своего лучшего трофейного коня и объявил Дыбенко посаженным отцом на своей свадьбе.

Факт посещения Дыбенко «махновского района» сохранили для нас пожелтевшие фотографии и кинопленка. Тогда батьку и комдива запечатлели рядом на станции Пологи. Дыбенко позже напишет: «...у Махна хитрые, но пронизывающие глаза… большие вьющиеся волосы... ходит он в гусарском костюме».

Но как только Махно через две недели после подписания союза с «красными» стал критиковать большевистскую диктатуру, Дыбенко начинает писать доносы на батьку и дискредитирует его всеми доступными способами. Он разработал план убийства Махно.

По приказанию комдива тот должен был явиться в штаб дивизии для отчета. Там планировалось арестовать и немедленно расстрелять Махно. Однако батька почувствовал, что ему готовят ловушку, и решил общаться с Дыбенко только по телеграфу. Своего непосредственного командира он стал называть «проклятым матросом».

Между тем отношения Дыбенко с командующим фронтом Антоновым-Овсеенко становились все более натянутыми из-за нежелания комдива подчиняться. Дыбенко мечтал о большей самостоятельности и бесконтрольности. Ударом по его самолюбию была передача в состав 3-й украинской советской армии бригады Григорьева и переход на Южный фронт бригады Махно.

О бесчинствах, творимых воинством Дыбенко на местах, скоро узнали в Москве. Инспекция Льва Каменева докладывала, что "армия Дыбенко кормится сама» - грабит крестьянские хозяйства, а также захватывает эшелоны с углем и мануфактурой, фуражом и хлебом, которые направлялись с Юга Украины в Советскую Россию ." На этой почве у Дыбенко возник конфликт с местными большевиками и Проддонбассом. В конце апреля 1919-го было решено создать следственную комиссию для

"расследования фактов задержки и разграбления эшелонов частями Дыбенко."

Над Дыбенко снова нависла угроза суровой кары. На этот раз за грабеж государственного имущества. Но темная туча прошла мимо. Месяц май выдался очень горячим для большевиков. Более грозные и важные события замелькали с калейдоскопической быстротой, и о «художествах» Дыбенко забыли.

В апреле 1919-го две бригады, оставшиеся под началом Дыбенко, прорвались через Перекоп в Крым и быстро захватили весь полуостров, кроме района Керчи.

«Крымская операция» комдива была нарушением приказа командующего Украинским фронтом, согласно которому части Дыбенко должны были направиться в Донбасс для защиты этого района от наступления «белых» и ни в коем случае не «углубляться» в Крым, не растягивать фронт. Даже Ленин вмешался в стратегические вопросы и 18 апреля телеграфировал X. Раковскому: «Не разумнее ли его силами (Дыбенко.) заменить Махно и ударить на Таганрог и Ростов».

Но Дыбенко решил не выполнять приказ командования и не прислушался к совету Ленина в надежде на то, что победителей не судят.

Он частенько рисковал, особенно чужими жизнями. В итоге все произошло, как предвидел командующий фронтом: через месяц после отказа Дыбенко защищать Донбасс «белые» прорвались в шахтерский регион и, пользуясь малочисленностью противостоявших им войск, вышли в тыл советскому фронту. Этот прорыв привел к оккупации Советской Украины «белыми» в августе - декабре 1919 года.

Но в апреле 1919-го Дыбенко чувствовал себя триумфатором и «крымским удельным, князем». В начале мая он провозглашает создание Крымской советской армии (9 тысяч солдат), которая не подчинялась Украинскому фронту.

«Царство» Дыбенко просуществовало недолго. Уже в середине июня 1919 года стало ясно, что Крым не удержать. Наступавшие белогвардейцы, захватив Мелитополь, в любой момент могли отрезать Крым от советской территории.

Высадившийся в Коктебеле «белый» десант под командованием генерала Слащова смял оборонительные порядки советских войск на Керченском перешейке, открыв путь отрядам Деникина на Севастополь и Симферополь.

20 июня 1919 года началось паническое бегство органов советской власти и армии «красных» из Крыма в направлении Перекоп - Херсон. Отступавшие к Херсону части Дыбенко сократились вдвое вследствие дезертирства.

Оставшиеся были настолько деморализованы, что бежали с поля боя перед одним казачьим полком, сдав «белым» Херсон. Дыбенко потерял все - Крым и свою армию, которая приказом от 21 июня переформировывалась в Крымскую стрелковую дивизию.

В июле части Дыбенко пытаются вернуть захваченные «белыми» Екатеринослав.

Командующему удается поднять остатки своей «армии» в контрнаступление. Но взять город и удержать его эти части уже были не в состоянии Забыв старые обиды, к Дыбенко тогда обратился Махно, прося прислать патроны и установить общий с «красными» фронт. Поставленный большевиками вне закона, батька Махно со своим трехтысячным отрядом продолжал сдерживать наступление «белых» на правом берегу Днепра, у Екатеринослава.

Агенты советского информационного отдела 14-й армии докладывали, что даже Азовско-Черноморская флотилия, располагавшаяся по Днепру, «находилась в веденье Махно», в частях чувствуется «идейная тяга к батьке Махно». На сторону Махно тогда перешло несколько тысяч солдат из дивизии Дыбенко, экипажи двух бронепоездов.

Дивизия Дыбенко, которая вскоре вместо Крымской стала называться 58-й, бежав из-под Херсона, окопалась в Николаеве. В этом городе Дыбенко решает установить личную диктатуру. По сообщениям местного исполкома Советов, Дыбенко и его штаб «воюют» с властями, с коммунистами и пытаются грабить город.

Но на этот раз коммунисты изловчились и арестовали дебошира-комдива. Четыре дня он просидел в заключении, вновь ожидая расстрела за свои злодеяния. Некоторые части его дивизии переходят в Повстанческую армию батьки Махно и воюют уже не только с «белыми», но и с «красными».

Однако Дыбенко был «человеком Центра» и «историко-революционной личностью», его нелегко было покарать, особенно уездной власти. По приказу из Центра он был освобожден, хотя и отстранен от всех должностей.

Новая жизнь

В сентябре 1919 года Дыбенко уже в Москве. Он находит сильных покровителей и поступает в Академию Красной Армии, где готовят новую военную элиту. Возможно, кто-то в правительстве посчитал, что бывшему матросу с большим революционным опытом просто не хватает образования и культуры.

Только месяц проучился в Академии Дыбенко, а затем был направлен на должность командира 37-й дивизии. Белогвардейцы рвались к Москве, и в октябре 1919 года над большевистским руководством нависла реальная угроза краха. В бой бросались последние резервы. Дивизия Дыбенко воюет тогда под Тулой и Царицыном (Волгоградом).

И вновь привлекается он к ответственности следственной комиссией трибунала, на этот раз по делу о неправомочном расстреле семерых красноармейцев. Ему снова удается выпутаться...

Слева направо – Григорьев, Дыбенко, Косиор "будущий глава УССР и член Политбюро) и неизвестный

В марте 1920 года Дыбенко получает новое назначение - командиром 1-й Кавказской кавалерийской «дикой» дивизии (входила в 1-ю конную армию). Матрос стал командовать кавалерией! Не долго, правда, продержался он на этой должности.

Через два месяца его назначают командиром 2-й кавалерийской дивизии Южного фронта, что воевала против войск Врангеля и Махно.

Но и на этой должности «матрос-кавалерист» долго не удержался из-за своего взбалмошного характера и отсутствия всякого опыта и всяческих знаний в управлении конницей. Девятнадцать дней дыбенковского командования дорого обошлись соединению: оно было разгромлено белогвардейской конницей генерала Барбовича, прорвавшей «красный» фронт. После этого командование посчитало нецелесообразным доверять Дыбенко конные дивизии и отозвало его доучиваться в академию.

Год 1921-й. Год всеобщего кризиса и хаоса в стране, крестьянских восстаний против большевиков для Дыбенко оказался ступенью в служебной карьере.

В этот год он «зарабатывает» два ордена Красного Знамени за ликвидацию восстаний: матросов-»братишек» в родном Кронштадте и крестьян Тамбовской губернии. «Заслугой» Дыбенко, во время штурма Кронштадта, было применение «заградительных отрядов», которые стреляли «по своим» отступавшим или отказавшимся от штурма частям (подразделения 561-го полка подверглись такому обстрелу с тыла).

Для истории сохранились фотографии «триумфа» Дыбенко в Кронштадте, который он потопил в крови:

«Дыбенко во главе следственной комиссии», «Дыбенко на митинге на поверженном мятежном линкоре «Петропавловск».

Везде он в центре и с бесовским блеском в глазах. В Обращении «К товарищам старым морякам Кронштадта» Дыбенко призывал: «Спасайте честь славного революционного имени балтийцев, опозоренное ныне предателями. Спасайте Красный Балтийский флот!»

Во время штурма восставшей крепости 17 марта 1921 года Дыбенко возглавил сводную дивизию карателей и войска, задействованные в общем штурме. Ленину было выгодно, чтобы матросов-бунтарей карал матрос, «бывший бунтарь». Тем более что восставших возглавлял матрос Степан Петреченко с Полтавщины, служивший на флоте с 1914 года, участник Октябрьской революции и приятель Дыбенко.

До сих пор мы не знаем точных цифр убитых, казненных, осужденных на медленное уничтожение в концлагере Соловки матросов-балтийцев. Историки называют от 7 до 15 тысяч жертв Кронштадта. Только смертных приговоров, санкционированных Дыбенко, было вынесено 2103.

Даже тех, кому была обещана свобода за капитуляцию, отправили в концлагерь, откуда никто не вышел.

Павел Дыбенко (третий справа) и члены его штаба за картой во время подавления Кронштадтского восстания

Восставшим обещали жизнь в обмен на плен, но их всех казнили, а семьи репрессировали. это одна из самых страшных страниц в истории России

Бывший царский подпоручик Тухачевский вместе с Дыбенко будет топить в крови восстания в Кронштадте и Тамбове, что поможет ему реабилитироватся за позорное поражение в Польше

В 1937 году Дыбенко будет одним из тех кто выпишет самому Тухачевскому смертный приговор

Владимир Ленин положительно оценил резню в Кронштадте и тамбовщине, красные командиры были реабилитированы перед властью

Дыбенко стал хозяином жизни и смерти своих «братишек» как комендант мятежной крепости. Вскоре он «создаст» воспоминания под названием «Мятеж», в которых опишет свои «подвиги». Эту книгу он посвятит «борцу за справедливость» - Шурочке Коллонтай. Скорее всего Коллонтай и была фактическим автором книги.

Ведь матрос-командарм был малограмотен. Хотя он «написал» (или ему написали) множество книг, прославляющих особу Дыбенко: «Октябрь на Балтике», «В недрах царского флота», «Из недр царского флота к Великому Октябрю», «Революционные балтийцы»...

В апреле 1921 года Дыбенко как специалиста по подавлению восстаний направили усмирять крестьян Тамбовщины, выступивших во главе с эсером, атаманом Антоновым.

Советские военачальники. 1. В первом ряду: крайний слева - М. Н. Тухачевский; в центре - С. М. Буденый; крайний справа - П. Е. Дыбенко

В 1922-м Дыбенко экстерном «как особо талантливый» (!) заканчивает Военную академию, проучившись там не более года.

В 1922 году Дыбенко назначается командиром 5-го корпуса Красной Армии и восстанавливается в коммунистической партии с зачетом партийного стажа с 1912 года. Новый скачок к вершинам власти в 1925 году приводит Дыбенко на ключевые и престижные посты начальника артиллерийского управления РККА и начальника управления снабжения Красной Армии.

В 1928 году он становится командующим Среднеазиатским военным округом. Его жестокость в борьбе с басмачеством и «азиатским национализмом» озлобляла коренное население. В военном строительстве он придерживался старых взглядов и ненавидел новшества. Отсутствие военных знаний он подменял «крепкой рукой». «Хозяин Азии», как любил себя величать Дыбенко, был хозяином еще и 500-километровой границы, где по его приказу создавалась погранохрана и шла борьба с контрабандой.

В декабре 1930 года Дыбенко, вместе с большой группой представителей военной элиты, отправляется в командировку в Германию.

«Красные командиры» за пять месяцев пребывания в германской военной академии и частях бундесвера, на военных заводах и полигонах должны были ознакомиться с достижениями европейской военной науки и техники.

Для многих, в том числе и для Дыбенко, эта поездка оказалась роковой, так как в конце 30-х она стала одним из главных аргументов в системе доказательств «сотрудничества с германской разведкой» группы высших советских военачальников.

.

Дыбенко Павел Ефимович (с бородой) - командующий войсками Среднеазиатского военного округа в 1928-1934 гг.

В 1933 году Дыбенко принимает Приволжский военный округ, которым командует до 1936 года. Эти годы были для него годами постоянного конфликта с комкором Иваном Кутяковым, вспыльчивым и своенравным «героем гражданской войны», который начинал с Чапаевым.

Два «героя», что заслужили по три ордена Красного Знамени, не могли усидеть в одном военном округе. Кутяков, будучи заместителем Дыбенко, пытался «подсидеть» его и постоянно слал доносы в Москву на своего командующего. Он, в сущности, писал правду - о грубости, пьянстве, бездарности Дыбенко.

Но критика ничего не меняла в карьере Дыбенко. Он письменно отчитался перед наркомом обороны, написав обо всех превратностях своей жизни, и получил отпущение грехов. В 30-х он становится членом ЦИК СССР, депутатом Верховного Совета СССР, командармом 2-го ранга, командующим второго по стратегической значимости военного округа - Ленинградского.

В 1937 году, когда грянули аресты военноначальников, доносы Дыбенко на Кутякова привели того на плаху.

1937-38 годы

В мае 1937 года принимать от Дыбенко Приволжский военный округ приезжает Тухачевский.Дыбенко затягивает сдачу округа и вскоре участвует в аресте Тухачевского.

Дыбенко, в духе времени, клевещет на сослуживцев, мстя обидчикам и спасая себя. Он дает лживые показания и выступает обвинителем на процессе, где перед судом предстали военные во главе с Тухачевским.

На короткое время Дыбенко становится одним из семи членов Специального судебного присутствия, которое вынесло обвинительный приговор по «делу военных». 11 июня 1937 года восемь высших военноначальников были приговорены к расстрелу.

Командующий Ленинградским военным округом Павел Ефимович Дыбенко в рабочем кабинете. 1937 г.

Но уже через несколько месяцев Павел Ефимович оказывается на заседании Политбюро ЦК партии, где от него требуют

"открыться перед партией и признаться, что он является немецким и американским шпионом."

На этом заседании Сталин припомнил ему и тот факт из далекого прошлого, когда в Семнадцатом правительство Керенского объявило Дыбенко немецким шпионом, умолчав, правда, о том, что эти обвинения были направлены и против Ленина, в первую очередь.

Удивительно, но после таких обвинений на заседании Политбюро Дыбенко отпустили к месту службы. В отчаянии он отправляет Сталину письмо, пытается отвергать обвинения о своем участии в шпионаже в пользу США.

В свое оправдание он пишет Сталину:

"...я не был ни одной минуты наедине с американцами. Ведь я американским языком не владею... "

Дыбенко не только не знал несуществующего американского языка, но и плохо владел русским, украинским, а также «университетскими науками».

25 января 1938 года Сталин и Молотов подписали специальное постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР по факту «предательства Дыбенко».

Справедливо было отмечено, что Дыбенко

«морально-бытово разложился... давал очень плохой пример подчиненным».

Но главным обвинением против него стали «контакты с американскими представителями » - обвинение в шпионаже.

Следствию удалось установить, что Дыбенко просил «американцев» материально помочь родной сестре, которая проживала в США. После этих «тайных» просьб сестра «душителя демократии» стала получать пособие в «самой демократичной стране».

Если действительно это пособие существовало, то интересно было бы спросить, за какие все-таки заслуги получала его сестра Дыбенко?

Павел Ефимович Дыбенко был не только пламенным революционером, мародером, палачом, но еще и трижды предателем

19 февраля его вызвали в Москву, где, уволив из армии, назначили заместителем наркома лесной промышленности. Дыбенко уехал на Урал инспектировать лагеря для политических заключенных, еще не зная, что через пять дней сам окажется за решеткой...

Павел Ефимович Дыбенко был арестован, как участник «военно-фашистского заговора», как троцкист и как завербованный еще в 1915 году шпион Германии и США.

В отчете следствия говорилось так:

""ДЫБЕНКО П.И., бывший командующий ЛВО. Допрашивал: ЯМНИЦ-

Дополнительно показал, что в 1915 году, будучи на военной службе в

Балтийском флоте, на линейном корабле «Император Павел I», был завербован для провокаторской деятельности офицером данного корабля ст. лейтенантом ЛАНГЕ.

ЛАНГЕ являлся флотским жандармским офицером.

ДЫБЕНКО показал, что в мае 1915 года, когда он работал в машинном

отделении корабля «Император Павел I», у него была обнаружена нелегальная литература и он был арестован. На допросах ему было сделано предложение офицером ЛАНГЕ сотрудничать в охранном отделении. ЛАНГЕ предупредил, что в противном случае ДЫБЕНКО будет предан военному суду за подготовку восстания на военном корабле.

ДЫБЕНКО на предложение жандармского офицера ответил согласием, в

результате до февральской революции он был связан с указанным офицером ЛАНГЕ и выполнял задания охранки по освещению революционных матросов на кораблях Балтийского флота. В частности, по заданию охранки

он вел наблюдения за революционными матросами корабля «Император

Павел I» ХОВРИНЫМ и МАРУСИНЫМ.

В ноябре 1915 года ДЫБЕНКО выдал охранке планы организации большевиков во флоте по подготовке восстания на линейном корабле «Севастополь», им же выданы организаторы этого восстания ПОЛУХИН, ХОВРИН и СЛАДКОВ.

ДЫБЕНКО сознался в том, что в 1918 году, будучи послан ЦК ВКП(б)

на нелегальную работу на Украину с явкой в Одессу, он выехал в Крым и в Симферополе был арестован немецкой разведкой.

Находясь в Симферопольской тюрьме, ДЫБЕНКО был завербован немецкой разведкой - офицером КРЕЙЦИНОМ - для шпионской работы, после чего был освобожден из тюрьмы. "

ДЫБЕНКО, бывший командующий ЛВО. Допрашивали: ЯМНИЦ-

КИЙ, КАЗАКЕВИЧ.

В развитие своих показаний о своей провокаторско-шпионской деятельности ДЫБЕНКО показал, что ему удалось избежать разоблачения как провокатора царской охраны в 1918 году только потому, что жандармское управление в Гельсингфорсе было матросами разгромлено и сожжено, а вербовавший его офицер ЛАНГЕ был убит в феврале 1917 года.

В 1918 году, будучи послан ЦК ВКП(б) на нелегальную работу в Крым,

он при выходе с парохода был арестован жандармским управлением при

правительстве генерала СУЛЬКЕВИЧА.

Дыбенко утверждает, что его арест в Севастополе явился якобы результатом провокаторской деятельности члена подпольного комитета большевиков Одессы Елены СОКОЛОВСКОЙ, так как только она знала о его поездке в Севастополь.

При обыске в жандармском управлении в Севастополе у ДЫБЕНКО была изъята «явка» в подпольный большевистский Севастопольский комитет.

На предложение жандармского офицера сотрудничать с ним ДЫБЕНКО дал согласие и получил поручение созвать актив большевистской организации в Севастополе. После этого из-под стражи он был освобожден и по возвращенной ему «явке» установил связь с большевиками ГУЛЕВЫМ и БЕРГМАНОМ. Однако через некоторое время был вновь арестован жандармским управлением вместе с ГУЛЕВЫМ и БЕРТМАНОМ и после полуторамесячного пребывания в Севастопольской тюрьме был отправлен в Симферополь в распоряжение немецкой контрразведки.

В тюрьме ДЫБЕНКО был завербован для шпионской работы в пользу

немцев немецким разведчиком КРЕЙЦИНОМ. С этого времени до его

ареста в 1938 году с перерывами ДЫБЕНКО поддерживал связь с германской разведкой.

После вербовки немцами в 1918 году он был обменен и отправлен на

территорию Советской России. До 1921 года встреч с немцами он не имел и лишь во второй половине апреля 1921 года к нему в гостиницу «Метрополь» в Москве позвонил, а затем встретился немецкий разведчик, прибывший по поручению КРЕЙЦИНА. Последнему ДЫБЕНКО передал макет карты Кронштадтской крепости и вооружений.

В 1926 году ДЫБЕНКО, будучи в то время начальником артуправления

РККА, встретился с представителями немецкой разведки, возглавлявшими в 1926-27 г.г. немецкую комиссию, через которую велись переговоры о заказах в Германии на вооружение РККА и установил шпионскую связь с генералом КЮЛЬМАН, напомнившем ему о КРЕЙЦИНЕ.

По заданию КЮЛЬ-МАНА в период 1927-28 г.г. ДЫБЕНКО закупал в Германии оружие по превышенным ценам, плохого качества, заранее информируя немцев о потребности РККА, о намечавшихся уступках в ценах. По требованию немцев добился свертывания производства оружия советских изобретателей ДЕГТЯРЕВА и КОЛЕСНИКОВА.

После назначения ДЫБЕНКО комвойсками САВО он встретился с представителем германской разведки ПАУЛЕМ. Во время своего приезда в Москву ДЫБЕНКО передал ПАУЛЮ подробную информацию об отношении руководства армии к сближению с Германией, о мероприятиях по усилению РККА и положении в САВО.

В 1930 году ДЫБЕНКО выехал в Берлин на учебу и с этого времени уже

как представитель организации правых поддерживал вместе с ЕГОРОВЫМ непрерывную связь с немцами. "

На следствии, которое проходило пять месяцев, он признал заговор, и шпионаж, дал показания...

29 июля 1938 года он был казнен вместе с командующим Военно-морскими силами СССР В. Орловым и пятью командармами.

«Революция пожирает своих детей». Во Франции организатор террора Робеспьер уже через год становится жертвой своего детища. Именно на него равнялись русские революционеры.

..................

Так кем был командарм Дыбенко?

• Офицером военно-морского флота.
• Провокатором царской охранки с 1915 года.
• Одним из творцов победы революции, главным мятежным моряком.
• Немецким шпионом с 1918 года.
• Алкоголиком.
• Мародером, дважды привлекался за грабежи но дела спускали на тормоза.
• Проводил массовые и необоснованные расстрелы.
• Дезертир, оставивший свою позицию под Нарвой.
• В Самаре фактически предал советскую власть, выступив на стороне эсеров.
• Предал эсеров ради "прощения" со стороны советской власти.
• Своей бездарностью или изменой сопутствовал захвату белыми Украины
• Друг и враг батьки Махно.
• Палач, утопивший в крови матросов, сдавшихся в плен, репрессировавший их семьи.
• Палач подавлявший крестьянские мятежи в Тамбове.
• Участник "правого" блока, т.е. "бухаринец"
• Участник военного трибунала осудившего Тухачевского.
• Разоблаченный немецкий шпион.

Вот кем был легендарный нарком Дыбенко. Больше всего он был детищем революции, окутан ореолом, но которая его сожрала его, как и всех своих детей.

Дыбенко П. Е. (1889-1938; автобиография). - Родился 16 февраля 1889 г. Уроженец села Людков Новозыбковского уезда Черниговской губ. (ныне Гомельской).

Происходит из крестьян.

Его родные - мать, отец, брат и сестра до сих пор живут в селе Людков и занимаются крестьянством.

Крестьяне данного села и уезда являются малоземельными.

Земельные участки для крестьян до революции были нарезаны исключительно на весьма песчаной почве. Вся более удобная и более плодородная земля принадлежала помещикам, коих на территории уезда было - крупных 7 и мелких, как называется столбовых дворян, в одном только селе Людкове около 40 домов. Мелкопоместные дворяне располагали от 100 до 300 десятин пахотной земли. Крестьянство данного уезда и особенно села Людкова было весьма бедное и постоянно занималось отхожим промыслом, эмиграцией в Америку и поденными работами у мелкопоместных дворян.

К числу таких бедных крестьян принадлежала и семья Д., которая при 9 душах семьи имела три десятины земли, одну лошадь и одну корову.

Отец и мать постоянно работали на поденных работах.

Из работоспособных в семье было только двое - отец и мать. Остальные члены семьи - 6 детей (самой старшей сестре в 1899 г. было 13 лет) и дедушка 102-х лет. Нищета, как вечный спутник в семье Д., заставляла малолетних детей идти на поденщину в летнее время зарабатывать гроши. Д. уже семи лет вместе с отцом работает в поле - помогает боронить и возить удобрение, а в свободное время пасти скот мелкопоместных помещиков.

Мать, обремененная кучей малолетних детей и изо дня в день работающая, особенно весной и летом, по вечерам и рано утром у себя, а днем поденщицей за гроши, с ненавистью относилась к помещикам, всегда проклиная их, как живущих за счет крестьян и не ценивших их труда. Еще с малых лет, при таких тяжелых условиях жизни, среди всех членов семьи зарождалась ненависть к помещикам-поработителям.

Несмотря на весьма тяжелые условия существования семьи, Д., как старший сын, 6-ти лет был отдан учиться к поповской дочери, которая занятия с ним и еще четырьмя крестьянскими детьми производила в холодной кухне, где одновременно помещались телята и молодые овцы. Поповна-учительница в методах воспитания чуть ли не ежедневно применяла рукоприкладство и избиение линейкой.

Такое отношение, несмотря на желание во что бы то ни стало учиться, заставило бросить заниматься после 4-х месяцев, и только на следующий год он поступил в народную школу. Будучи в народной школе хорошим учеником, он пользовался любовью со стороны заведующей школой М. К. Давыдович, которая в то время состояла в партии с.-д. По окончании народной школы мать и отец отказались дальше учить, несмотря на просьбы Д., и только благодаря настоянию Давыдович, которая с ним все время занималась, удалось переломить упорство родителей и осенью 1899 г. поступить в 3-классное городское училище.

Когда он был учеником народного училища, родные не могли ему помогать абсолютно ничем, и поэтому приходилось во время каникул работать у мелкопоместных дворян, дабы иметь средства приобрести учебники и сшить себе обмундирование.

В течение 4-х лет учения в городском училище Д. не порывал связи со своей прежней учительницей, которая в известной степени влияла и на его воспитание.

Будучи учеником городского училища в 1905 г., еще не отдавая точно отчета, что именно происходит, Д. принимает участие в забастовочном движении учеников реального, технического и городского училища, за что в 1906 г., после усмирения крестьянского восстания Новозыбковского уезда Дубасовым, привлекался к ответственности стародубским Окружным судом. На суде был оправдан. 14-ти лет окончил трехклассное городское народное училище, после чего родители категорически отказались продолжать его учить, ссылаясь на свою нищету и требуя от него поступить на службу и помогать им кормить других детей. К этому времени средний брат, Федор Ефимович (который в 1919 г. был убит во время гражданской войны при взятии ст. Дебальцево, будучи командиром дивизии), поступил так же в городское училище и требовал учить и его. Пришлось подчиниться родным и поступить служить в казначейство в гор. Новоалександровске, где казначеем был один из родственников.

Через полтора года службы в казначействе Д. был уволен со службы по настоянию новоалександровского исправника, как состоящий в нелегальной организации.

После исключения из казначейства уехал в гор. Ригу, где 17-летним юношей поступил работать простым грузчиком на пароходы, где работал в течение двух лет. Данная работа являлась сезонной, поэтому зимой был безработным.

Однако в течение лета удавалось скопить незначительные средства, и на эти гроши удавалось посещать зимой электротехнические курсы. В 1910 г. поступил работать на рижский холодильник.

Во время работы на холодильнике связался с группой большевиков-латышей, где вместе с ними, не будучи членом партии, работал.

За забастовку на холодильнике был уволен и в июле 1910 г. работал на постройках, где так же, в августе месяце, вспыхнула забастовка.

Во время этой забастовки, будучи уже под наблюдением полиции и будучи разыскиваем ею, уехал, в Либаву, где нелегально прожил до весны 1911 г. В 1911 г. снова вернулся в Ригу и работал опять грузчиком на пароходах.

За неявку на призывной участок и уклонение от воинской повинности в ноябре 1911 г. был арестован в Риге и препровожден этапным порядком в гор. Новозыбков на призывной участок.

По прибытии в Новозыбков был принят на военную службу матросом в Балтийский флот. Будучи матросом в Балтфлоте в 1912 г., официально вступил в партию большевиков и работал совместно со Сладковым, который умер в 1922 г. в Кронштадте.

По окончании минной школы в 1913 г. был списан на линейный корабль "Император Павел I", который после Февральской революции был переименован в "Республика". На этом корабле, который среди моряков назывался "морской тюрьмой", вел активную подпольную работу и был организатором восстания в 1915 г. во время восстания на дредноуте "Петропавловск". В 16 году ушел вместе с морским батальоном на рижский фронт в район Икскюльских укрепленных позиций.

Перед наступлением батальон моряков, будучи достаточно обработан и революционно настроен, отказался наступать и к этому склонил 45-й сибирский стрелковый полк. За поднятие восстания батальон моряков был срочно отозван в Ригу, где его расформировали и под конвоем отправили обратно в Гельсингфорс.

По дороге многие моряки были арестованы.

Д. при отправке батальона остался в Риге под видом болезни в госпитале, где пробыл два месяца, и только после этого вернулся, за что впоследствии был осужден на два месяца.

В 1917 г., после Февральской революции, был избран председателем центрального комитета Балтийского флота, где, будучи в меньшинстве из состава Центробалта (всех членов Центробалта 33, большевиков - 6 и им сочувствующих - 5), все же провел устав Центробалта, который недвусмысленно говорил о том, что Центробалт признает Временное Правительство, но все его распоряжения проводятся в жизнь только с санкции Центробалта.

В июле месяце за Июльское восстание был арестован, избит юнкерами и просидел в "Крестах" до 4 сентября.

По выходе из "Крестов" снова вернулся в Гельсингфорс и вступил в исполнение обязанностей Центробалта, который после июльских дней был разогнан комиссаром Керенского - Онипко.

В 1917 г. в начале октября во время большого наступления немецкого флота в Балтморе, будучи председателем Центробалта, участвовал в боях под островами Даго и Эзелем.

В октябре принимал активное участие в восстании и командовал войсками под Царским и Гатчиной.

Ликвидировав авантюру Керенского, лично арестовал Краснова и доставил в Смольный.

В октябре же был избран народным комиссаром по морским делам, каковым пробыл до апреля 1918 г. В мае 1918 г. был судим за сдачу немцам Нарвы, но был по суду оправдан.

После суда уехал на нелегальную работу в Украину и в Крым. В Севастополе в августе 1918 г. был арестован правительством генерала Сулькевича и просидел до конца сентября 1918 г. При попытке бежать из Севастопольской тюрьмы был закован в наручники и кандалы и перевезен в Симферопольскую тюрьму.

Из тюрьмы был освобожден согласно переговоров Совнаркома с немцами на замену.

В октябре, прибыв в нейтральную зону около гор. Рыльска Курской губ., был сперва военкомом полка, потом вступил в командование батальоном и впоследствии, при взятии Харькова и дальнейшем продвижении в направлении на Екатеринослав, командовал группой екатеринославского направления.

В феврале 1919 г. был назначен начальником Заднепровской дивизии, которая после занятия Крыма была переформирована в Крымскую армию, коей командовал до июля 1919 г., одновременно был и народным комиссаром по военным и морским делам Крымской республики.

В сентябре 1919 г. поступил в Академию РККА, но тут же был откомандирован на юго-восточный фронт, где вступил в командование 37-й стр. дивизией, с которой участвовал 28 ноября при разгроме корпуса белых ген. Топоркова в станице Качалинская и при взятии Царицына.

В феврале 1920 г. вступил в командование 1-й Кавказской кавалерийской дикой дивизией и при ликвидации деникинщины командовал кавгруппой на майкопском направлении.

В июле 1920 г. командовал 2-й кавалерийской дивизией на южном фронте.

В сентябре 1920 г. вернулся в Академию.

В 1921 г., будучи слушателем младшего курса Военной Академии, был послан для участия в ликвидации кронштадтского мятежа.

По прибытии в Ораниенбаум принял командование сводной дивизией и в день боя за обладание Кронштадтом командовал войсками, участвовавшими под Кронштадтом.

После ликвидации кронштадтского восстания был назначен комендантом Кронштадтской крепости.

Через несколько дней был отозван для назначения для действий против банд Антонова.

По соображениям штаба РККА был назначен начальником западного Черноморского побережья и в июне месяце командиром 51-й Перекопской дивизии.

Командуя дивизией, одновременно экстерном, в течение полутора лет, т. е. с 1 -июня 1921 г. и по 1 сентября 1922 г., сдал зачеты за старший и дополнительный курс Военной Академии.

Таким образом, в 1922 г. окончил Военную Академию РККА. В июле 1921 г. был назначен командиром 6-го стрелкового корпуса.

По окончании Академии был переведен на должность командира и комиссара 5-го стрелкового корпуса.

В апреле 1924 г. назначен командиром 10-го стр. корпуса. 6 мая 1925 г. назначен начальником Артиллер.

Управления Рабоче-Крестьянской Красной Армии и 3-м Съездом Советов Союза Сов. Соц. Респ. избран членом Центр. Исп. Ком. СССР. За боевые отличия награжден: тремя орденами Красного Знамени, золотыми часами ВЦИК, серебряными часами ленинградского Совета и лошадью. [С 1928 командующий войсками Среднеазиатского, Приволжского, Ленинградского военных округов.

Командарм 2-го ранга (1935). Необоснованно репрессирован, реабилитирован посмертно.] {Гранат}

Начальное образование получил в народной школе, затем в 1899 году был принят в специальные классы Новозыбковского трёхклассного городского училища , полный курс которого окончил в 1903 году. Продолжать учёбу не имел возможности из-за социального статуса и материального положения семьи.

В 1906 году 17-летний Павел Дыбенко поступил на службу в казначейство в Новоалександровске , где проживали его родственники, но был уволен оттуда «за неблагонадёжность» - в 1907 году принял участие в работе большевистского кружка, попав по этой причине под негласный надзор полиции.

В апреле 1919 украинские советские войска под командованием Павла Дыбенко захватили Перекопский перешеек, затем весь Крым (за исключением Керчи). С мая 1919 года П. Дыбенко - командующий 9-ти тысячной Крымской советской армией , сформированной из частей 1-й Заднепровской дивизии и местных отрядов, и одновременно нарком по военным и морским делам и председатель Реввоенсовета провозглашённой Крымской советской республики . В мае-июне 1919 командует советскими войсками в Крыму, отступающими под натиском белогвардейцев, с июня по сентябрь 1919 - в Северной Таврии; принимает участие в подавлении «григорьевщины» и «махновщины» .

В сентябре 1919 отозван в Москву, в октябре зачислен слушателем Академии Генерального штаба РККА , однако уже через месяц назначен начальником 37-й стрелковой дивизии. В конце декабря 1919, командуя соединениями, отличился при освобождении Царицына . Участник разгрома армии генерала Деникина на Северном Кавказе весной 1920 года. С 3 марта по 11 мая 1920 года - начдив 1-й Кавказской кавалерийской дивизии .

Летом 1920 командовал соединениями в Северной Таврии, сражающимися с Русской армией генерала Врангеля и махновцами. С 28 июня по 17 июля 1920 года - начдив 2-й Ставропольской кавалерийской дивизии имени М. Ф. Блинова .

С сентября 1920 по май 1921 - слушатель младшего курса Военной Академии РККА .

В марте 1921, под общим командованием М. Н. Тухачевского , Дыбенко во главе Сводной дивизии был одним из руководителей подавления Кронштадтского восстания . После ликвидации восстания - комендант Кронштадтской крепости. О деятельности Дыбенко во время штурма крепости докладывал заместитель начальника особого отделения Юдин:

«561-й полк, отойдя полторы версты на Кронштадт, дальше идти в наступление отказался. Причина неизвестна. Тов. Дыбенко приказал развернуть вторую цепь и стрелять по возвращающимся. Комполка 561 принимает репрессивные меры против своих красноармейцев, дабы дальше заставить идти в наступление».

В апреле 1921 участвовал в подавлении крестьянского восстания в Тамбовской губернии .

Послевоенная карьера

• май-июнь 1921 - начальник войск Западно-Черноморского сектора (район Тирасполя-Одессы-Николаева-Херсона);
• июнь-октябрь 1921 - начальник 51-й стрелковой дивизии ;
• октябрь 1921 - июнь 1922 - слушатель старшего курса Военной Академии РККА;
• 1922 - экстерном окончил Военную Академию (Академию Генерального штаба) РККА ;
• 1922 - восстановлен в РКП(б) с зачётом партстажа с 1912 года .
• 05.1922 - 10.1922 - командир 6-го стрелкового корпуса ;
• 10.1922 - 05.1924 - командир 5-го стрелкового корпуса;
• май 1924-1925 - командир 10-го стрелкового корпуса;
• май 1925 - ноябрь 1926 - начальник Артиллерийского управления снабжений РККА;
• ноябрь 1926 - октябрь 1928 - начальник снабжений РККА;
• октябрь 1928 - декабрь 1933 - командующий войсками Среднеазиатского ВО ;
• декабрь 1933 - май 1937 - командующий войсками Приволжского ВО ;
• в 1937 - командующий войсками Сибирского ВО (в должность не вступал);
• 5 июня 1937 - 10 сентября 1937 - командующий войсками Ленинградского военного округа;

Арест и гибель

Семья

Награды

См. также

• Список троекратных кавалеров ордена Красного Знамени до 1930 года

Сочинения

• Дыбенко П . В недрах царского флота. - М.-Пг., 1919
• Дыбенко П. Военная доктрина и эволюция армии. (Опыт исследования). - Одесса, 1922. - 63 с.
• Дыбенко П. Мятежники: (из воспоминаний о революции). - М .: «Красная новь», Главполитпросвет, 1923. - 111 с. - 20 000 экз. - Обл. Родченко .
• Дыбенко П. Из недр царского флота к великому Октябрю. Из воспоминаний о революции. 1917-7.XI-1927. - М ., Военный вестник, 1928. 237 с. - 7000 экз.
• Дыбенко П. Октябрь на Балтике. - Ташкент, 1934.

Память

• Имя Павла Ефимовича Дыбенко увековечено в названии улиц Москвы , Санкт-Петербурга , Донецка , Днепропетровска , Севастополя , Симферополя , Самары и Харькова , а также на своей малой родине в Новозыбкове, где стоит памятник в его честь.
• Мемориальная стела с горельефом П. Е. Дыбенко, первого наркомвоенмора Российской Советской Республики , установлена в Симферополе в 1968 году там, где в 1919 года находился штаб Крымской Красной Армии (угол проспекта Кирова и Совнаркомовского переулка, сквер им. Дыбенко). Скульптор - Н. П. Петрова .
• Памятная доска, посвящённая Павлу Ефимовичу установлена на площади перед Большим Гатчинским дворцом .
• Образ Дыбенко, как известного участника Революции и гражданской войны, активно использовался в советском кинематографе. Его играли: Иван Дмитриев (Залп «Авроры» (фильм) , 1965), Владимир Дюков (20 декабря , 1981), Сергей Гармаш (Моонзунд (фильм) , 1987), Сергей Бурунов (Тухачевский: Заговор маршала, 2010), Сергей Гаврилюк (Девять жизней Нестора Махно , 2007); а также Слободан Кустич в югославском фильме «Госпожа Коллонтай», 1996.

• В и 1989 годах были выпущены почтовые марки СССР , посвященные Дыбенко.

Gatchina Palace - Memorial tablet (big).jpg

Памятная доска в Гатчине

Напишите отзыв о статье "Дыбенко, Павел Ефимович"

Примечания

Источники

• В. Антонов-Овсеенко. Записки о гражданской войне. - М.:, - Л.: 1933.
• Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров . - 3-е изд. - М . : Советская энциклопедия, 1969-1978.

Литература

• Григорян А. М. , Мильбах В. С. , Чернавский А. Н. Политические репрессии командно-начальствующего состава, 1937-1938 гг. Ленинградский военный округ. - СПб. : Издательство Санкт-Петербургского университета, 2013. - 423 с. - ISBN 978-5-288-05282-8 .
• Жигалов И. M. Дыбенко. - М.: Молодая гвардия, 1983.
• Жигалов И. М. Повесть о балтийском матросе. - М .: Политиздат, 1973.
• Киршнер Л. А. Колокол громового боя. - Л. : Лениздат, 1985.
• Лазарев С. Е. Социокультурный состав советской военной элиты 1931-1938 гг. и её оценки в прессе русского зарубежья. - Воронеж: Воронежский ЦНТИ - филиал ФГБУ «РЭА» Минэнерго России, 2012. - 312 с. - 100 экз. - ISBN 978-5-4218-0102-3 .
• Дж. Леви. Павел Дыбенко и миф о 23 февраля 1918 года (, , ), Полюс Мира , 2012.
• Суворов В. Очищение. - М., АСТ, 2002.
• Якупов Н. М. Трагедия полководцев. - М .: Мысль , 1992. - С. 66-97. - 349 с. - 20 000 экз. - ISBN 5-244-00525-1 .
• Млечин Л. М. Полководцы - Революционеры. - СПб, 2015 год, изд. ООО Торгово-издательский дом «Амфора».

Публицистика

• Дормидонтов В. С.
• Савченко В. А. . - М ., 2000. - ISBN 966-03-0845-0 , 5-17-002710-9

Президенты Военной коллегии Президенты Адмиралтейств-коллегии Военные министры Российской империи Морские министры Российской империи Военный и морской министры (Временное правительство России) Военный и морской министр (Временное Всероссийское правительство) Военные министры Российского государства Морской министр Российского государства Комитет по военным и морским делам РСФСР Наркомвоен РСФСР Наркоммор РСФСР П. Е. Дыбенко Наркомвоенморы Наркомы обороны Министры обороны СССР Наркомы ВМФ Военно-морской министр СССР Министры обороны России

Отрывок, характеризующий Дыбенко, Павел Ефимович

Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.

Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.

Советский государственный и военный деятель, командарм 2-го ранга (1935). Член партии с 1912. Расстрелян 29 июля 1938. Реабилитирован в 1956.

Родился в селе Людков Черниговской губернии в семье крестьянина. Балтийский матрос, анархист, в революционном движении с 1907. С 1911 на Балтийском флоте, один из руководителей антивоенного выступления матросов на линкоре «Император Павел I» в 1915. После 6-месячного заключения отправлен на фронт, затем снова арестован за антивоенную пропаганду и освобождён Февральской революцией 1917. Был членом Гельсингфорсского совета, с апреля 1917 председатель «Центробалта» (Центрального комитета Балтийского флота). Принимал активное участие в подготовке флота к Октябрьскому вооруженному восстанию.

Революция и Гражданская война

Во время Октябрьского переворота командовал красными отрядами в Гатчине и Красном Селе, арестовывал генерала П. Н. Краснова. На II Всероссийском съезде Советов вошел в состав Совета Народных Комиссаров в качестве члена Комитета по военным и морским делам. До марта 1918 - народный комиссар по морским делам. В годы гражданской войны и мирного строительства находился на командных должностях в Красной Армии. В феврале 1918 командовал отрядом моряков под Нарвой, был разбит и сдал город, за что в мае 1918 отдан под суд, но оправдан (позже этот бой - 23 февраля - объявлен большой победой и Днем советской армии). При первых столкновениях с разведдозором, высланным немецким командованием, под Нарвой матросы Дыбенко, просидевшие всю войну в портах, дрогнули и побежали до самой Гатчины (120 километров). В Гатчине они захватили эшелон и двинулись по стране. В итоге, революционный отряд пропал на несколько недель, а нашли его за тысячи километров от Прибалтики - на Волге, в Самаре. Вдогонку глава высшего военного совета Бонч-Бруевич рассылает по стране телеграммы: поймать и под конвоем доставить в Москву. Коммунисты поначалу хотели Дыбенко расстрелять, но за него вступились Лариса Рейснер и Александра Коллонтай. Все же из партии Дыбенко исключили. Хотя еще только посылая «братишек» Дыбенко на фронт, Ленин говорил Бонч-Бруевичу: «Вам с вашими товарищами надо немедленно заняться соображениями о мерах обороны Петрограда. Войск у нас нет. Никаких». Однако все эти события не стали достоянием официальной советской истории, а 23 февраля был впоследствии объявлен Военно-Морского Флота и Днем Красной, а потом и Советской Армии. Летом 1918 направлен на подпольную работу на Украине. В августе 1918 арестован, но в октябре обменен на пленных немецких офицеров. С ноября 1918 командир полка, бригады, группы войск, дивизии. С весны 1919 командующий Крымской армией и нарком по военным и морским делам Крымской советской республики. В 1919-20 командовал соединениями под Царицыном и на Кавказе. Дыбенко становится командиром 1-й Заднепровской Украинской Советской дивизии. Дивизию составили многотысячные отряды самых известных на Украине партизанских атаманов - Никифора Григорьева и Нестора Махно. Под общим командованием М. Н. Тухачевского, Дыбенко во главе Сводной дивизии был одним из руководителей подавления Кронштадтского восстания (1921). Участвовал в подавлении крестьянского восстания в Тамбовской губернии.

Послевоенная карьера

В 1922 восстановлен в РКП(б) с зачетом партстажа с 1912. Женился на А. М. Коллонтай, см. Первый советский брак. Это стало поводом для многих шуток в руководстве РКП(б): и Дыбенко, и Коллонтай отличались крайней половой распущенностью. Окончил Военную академию (1922). Фактически все домашние задания и диплом были выполнены А. М. Коллонтай. В 1928-38 командующий войсками Среднеазиатского, Приволжского и Ленинградского военных округов. Был членом РВС СССР, членом ЦИК СССР.

37-й год и арест

В 1937 избран депутатом Верховного Совета 1-го созыва. В 1936-37 под его руководством в Ленинградском военном округе проведены широкомасштабные чистки комсостава по политическим мотивам. Входил в состав Специального судебного присутствия, осудившего группу высших советских военачальников по «Делу Тухачевского» (июнь 1937). 26 февраля 1938 был арестован и сам Дыбенко. На следствии подвергался избиениям и пыткам. Признал себя виновным в участии в антисоветском, троцкистском, военно-фашистском заговоре и 29 июля 1938 приговорен к смертной казни. Дыбенко также был признан американским шпионом (пытаясь оправдаться, Дыбенко заявил следствию; «я даже американским языком не владею»). Основанием для этого обвинения был тот факт, что сестра Дыбенко жила в Америке. Дыбенко имел официальные встречи с американскими военными представителями и пользуясь этим в частных разговорах просил содействия в получении пособия для сестры. В результате пособие в Америке сестра командарма получала регулярно. Дыбенко был расстрелян в день вынесения приговора. Реабилитирован в 1956.

Родился в селе Людково Черниговской губернии (ныне в черте города Новозыбкова Брянской области) в семье крестьянина.

Балтийский матрос, большевик, в революционном движении с 1907. С 1911 на Балтийском флоте. Член РСДРП с 1912 года. Являлся одним из руководителей антивоенного выступления матросов на линкоре «Император Павел I» в 1915. После 6-месячного заключения отправлен на фронт, затем снова арестован за антивоенную пропаганду и освобождён Февральской революцией 1917. Был членом Гельсингфорсского совета, с апреля 1917 председатель «Центробалта» (Центрального комитета Балтийского флота). Принимал активное участие в подготовке флота к Октябрьскому вооружённому восстанию.

Революция и Гражданская война

Во время Октябрьской революции командовал красными отрядами в Гатчине и Красном Селе, арестовывал генерала П. Н. Краснова. На II Всероссийском съезде Советов вошёл в состав Совета народных комиссаров в качестве члена Комитета по военным и морским делам. До марта 1918 - народный комиссар по морским делам. В годы гражданской войны и мирного строительства находился на командных должностях в Красной армии. В феврале 1918 командовал отрядом моряков под Нарвой, был разбит и сдал город, бежал в Самару, за что в мае 1918 отдан под суд, но оправдан. После этого исключён из партии.

Летом 1918 был направлен на подпольную работу на Украину. В августе 1918 года был арестован, но в октябре обменен на пленных немецких офицеров. С ноября 1918 года Дыбенко командир полка, бригады, группы войск, дивизии. Возглавил 1-ю Заднепровскую Украинскую Советскую дивизию, в которую влились многотысячные отряды самых известных на Украине партизанских атаманов - Никифора Григорьева и Нестора Махно. С весны 1919 года командующий Крымской армией и нарком по военным и морским делам Крымской советской республики. В 1919-1920 годах командовал соединениями под Царицыном и на Кавказе. Под общим командованием М. Н. Тухачевского, Дыбенко во главе Сводной дивизии был одним из руководителей подавления Кронштадтского восстания (1921). Участвовал в подавлении крестьянского восстания в Тамбовской губернии. 3.3-11.5.1920 начдив 1-й кавказской кавалерийской дивизии; 28.6-17.7.1920 начдив 2-й Ставропольской кавалерийская дивизии имени М. Ф. Блинова.

Послевоенная карьера

В 1922 году Дыбенко был восстановлен в РКП(б) с зачётом партстажа с 1912. Женился на А. М. Коллонтай.

• Слушатель младшего курса Военной Академии РККА сентябрь 1920-май 1921
• Участник подавления Кронштадтского востания март 1921. Командир Сводной дивизии. После ликвидации восстания комендант Кронштадтской крепости.
• май - июнь 1921 начальник Черноморского сектора;
• июнь - октябрь 1921 начальник 51-й стрелковой дивизии;
• октябрь 1921 - июнь 1922 слушатель старшего курса Военной Академии РККА;
• 05.1922 - 10.1922 командующий 6-го стрелкового корпуса;
• 10.1922 - 05.1924 командующий 5-го стрелкового корпуса;
• 05.1924 - 1925 командующий 10-го стрелкового корпуса;
• май 1925 - ноябрь 1926 начальник Артиллерийского управления управления снабжений РККА;
• ноябрь 1926 - октябрь 1928 начальник снабжений РККА;
• октябрь 1928-декабрь 1933 командующий войсками Среднеазиатского ВО;
• декабрь 1933 - май 1937 командующий войсками Приволжского ВО;
• в 1937 командующий войсками Сибирского ВО (в должность не вступал);
• 5 июня 1937 - 27 января 1938 командующий войсками Ленинградского военного округа;

Был членом РВС СССР, членом ЦИК СССР.

1937-й год и арест

В 1937 году Дыбенко был избран депутатом Верховного Совета 1-го созыва. В 1936-1937 годах под руководством Дыбенко и начальника Ленинградского УНКВД Л. М. Заковского были проведены чистки в Ленинградском военном округе. Дыбенко входил в состав Специального судебного присутствия, осудившего группу высших советских военачальников по «Делу Тухачевского» в июне 1937 года.

В конце 1937 года Дыбенко был снят с должности командующего Ленинградским военным округом. А в начале января 1938 года Дыбенко был уволен из РККА и назначен наркомом лесной промышленности.

26 февраля 1938 года Дыбенко был арестован в Свердловске. На следствии подвергался жестоким избиениям и пыткам. Признал себя виновным в участии в антисоветском троцкистском военно-фашистском заговоре. 29 июля 1938 приговорён к смертной казни. Также Дыбенко обвинили в связях с М.Н. Тухачевским, которого он незадолго до этого отправил на расстрел. Дыбенко был расстрелян в день вынесения приговора, место захоронения - полигон «Коммунарка». Его жена В. А. Дыбенко-Седякина была расстреляна 26 августа 1938 года. Реабилитирован в 1956 году.

Награды

• 3 ордена Красного Знамени.
• 2 ордена Красной Звезды.

Память

• Имя Павла Ефимовича Дыбенко увековечено в названии улиц Москвы, Санкт-Петербурга, Донецка, Днепропетровска, Севастополя, Симферополя, Самары и Харькова, станции метро в Санкт-Петербурге («Улица Дыбенко») и Москве (планируемая станция).
• Мемориальная стела с горельефом П. Е. Дыбенко, первого наркомвоенмора Российской Советской Республики, установлена в Симферополе в 1968 году там, где в 1919 года находился штаб Крымской Красной Армии (угол проспекта Кирова и Совнаркомовского переулка, сквер им. Дыбенко). Скульптор - Н. П. Петрова.
• Памятная доска, посвящённая Павлу Ефимовичу установлена на площади перед Большим Гатчинским дворцом.
• Образ Дыбенко, как известного участника Революции и гражданской войны, активно использовался в советском кинематографе. Его играли: Иван Дмитриев (Залп «Авроры» (фильм), 1965), Владимир Дюков (20 декабря, 1981), Сергей Гаврилюк (Девять жизней Нестора Махно, 2007)); а также Слободан Кустич в югославском фильме «Госпожа Коллонтай», 1996.

• В 1969 и 1989 годах были выпущены почтовые марки СССР, посвященные Дыбенко.

Станция метрополитена «Улица Дыбенко» в Санкт-Петербурге

Памятная доска в Гатчине

Почтовая марка СССР 1969 год, (ЦФА (ИТЦ) #3749; Скотт #3516C)

Почтовая марка СССР 1989 год