Иван ильин: биография жизнь идеи философия: ильин. Иван ильин - биография А был ли пророк

Семья

Отец Ивана Ильина - Александр Иванович Ильин (1851-1921), крестник императора Александра II , губернский секретарь , присяжный поверенный Округа Московской судебной палаты, с 1885 года - владелец имения «Большие Поляны» в Рязанской губернии; гласный Пронского уездного земского собрания.

Другая тётка по отцу - Любовь Ивановна Ильина (ок. 1845-1922) - была замужем за известным петербургским педагогом Яковом Григорьевичем Гуревичем , основателем и директором Гимназии и реального училища Гуревича , а также - педагогического журнала «Русская школа »; их дети (двоюродные братья и сестра И. А. Ильина) - профессор медицины и автор многократно переиздававшейся «Общей врачебной техники» Григорий Яковлевич Гуревич-Ильин , педагог, литератор и (после смерти отца) директор гимназии Гуревича Яков Яковлевич Гуревич и писательница Любовь Яковлевна Гуревич , с которой И. А. Ильина связывала многолетняя дружба и переписка. Правнук Я. Г. и Л. И. Гуревичей - литературовед Ираклий Луарсабович Андроников (1908-1990).

Дядя по отцу - Николай Иванович Ильин (1837-после 1917) - инженер-полковник , один из совладельцев «Общества Московско-Рязанской железной дороги », купил в 1890-х годах усадьбу Быково у И. И. Воронцова-Дашкова . По имени Н. И. Ильина назвали возникший вскоре дачный посёлок и одноимённую железнодорожную платформу Рязанского направления Московской железной дороги . Внук Н. И. Ильина и двоюродный племянник И. А. Ильина - искусствовед, профессор МГУ Михаил Андреевич Ильин (1903-1981).

27 августа 1906 года Ильин венчался в церкви Рождества Христова в селе Быково с Натальей Вокач , племянницей Сергея Муромцева , двоюродной сестрой Веры Муромцевой (жены Ивана Бунина) и кузиной сестёр Евгении и Аделаиды Герцык . Детей у четы Ильиных не было.

Биография

Иван Ильин родился 28 марта 1883 года по старому стилю. Крещён 22 апреля в церкви Рождества Богородицы за Смоленскими воротами .

Ильин учился первые пять лет в Пятой Московской гимназии , последние три года в Первой Московской гимназии . В 1901 году окончил гимназию с золотой медалью, получив классическое образование , в частности, знание латинского , греческого , церковнославянского , французского и немецкого языков. Летом этого же года Ильин подал прошение в Московский университет о зачислении его на юридический факультет. Во время учёбы у него сложился интерес к философии, он получил фундаментальную подготовку по праву, которое изучал под руководством философа-правоведа П. И. Новгородцева.

В годы первой русской революции Ильин был человеком довольно радикальных взглядов, но после 1906 года обращается к научной карьере, а политически мигрирует в сторону правого крыла кадетской партии.

Есть мнение, что он сотрудничал с Германией вплоть до 1938:

«В 30-е годы в соавторстве с Адольфом Эртом, высокопоставленным нацистским функционером, который до 1938 года возглавлял антикоминтерновское отделение геббельсовского Министерства пропаганды, Ильин издавал книги под немецкими псевдонимами. У нас об этом практически никто не знает. Он пользовался псевдонимами „Юлиус Швейкерт“ и „Альфред Норман“. У этих книг были такие замечательные названия, как, например, „Снятие оков с преступного мира“. Подразумевается, что оковы с преступного мира сняли именно большевики. Или „Большевистская великодержавная политика: планы Третьего Интернационала по революционизации мира по аутентичным источникам“. Там Ильин объяснял всем желающим, какие ужасные евреи и славяне населяют большевистскую Россию - раз они допустили ликвидацию монархии и высылку за границу его, Ивана Ильина, и, конечно, что фюрер должен вбить их в землю, раз и навсегда показать всем, что с такими негодяями полагается делать .»

Библиотека насчитывает 630 наименований книг, брошюр, журналов и ротапринтных изданий, из них 563 книги - на русском языке. Издания по русской литературе, истории и философии. В библиотеке имеются редкие издания Н. М. Карамзина («История государства Российского», 1818), («Летописец Новгородский», 1819) и др., а также ценные издания русского зарубежья, касающиеся вопросов русской идеологии и культуры . Подготовлено печатное и электронное издание каталога личной библиотеки И. А. Ильина .

Ильин сегодня

До 1990-х годов в России об Ильине почти не говорили открыто. Труды мыслителя вновь стали издаваться в СССР с 1989 года; с 1993 по 2008 год выпущено 28 томов собрания сочинений (составитель - Ю. Т. Лисица).

Определённое влияние на возрождение идей Ильина и памяти о нём, оказывал российский актёр и кинорежиссёр Никита Михалков . Популярность идеи Ильина набирают и среди Русской православной церкви . Цитаты из трудов Ильина использовали в своих речах генеральный прокурор В. В. Устинов и Президент РФ В. В. Путин

«Кто любит Россию, тот должен желать для нее свободы; прежде всего свободы для самой России, как государства, свободы для России как национального, хотя и многочленного единства, свободы для русских людей, свободы веры, искания правды, творчества, труда и собственности », - сказал президент.

Память

Труды

Иван Ильин написал более 50 книг и свыше тысячи статей на русском, немецком, французском и английском языках.

Наиболее известны:

• «О сопротивлении злу силою », 1925 год
• двухтомник «Наши задачи », 1956 год, содержит более чем 200 статей, написанных в Швейцарии с по 1954 год .
• «Аксиомы религиозного опыта», 1956 год
• лекции «Понятия монархии и республики », 1979 год - подготовлены к печати Н. П. Полторацким .

Ильин и реформа русской орфографии

И. А. Ильин известен как непримиримый противник реформы русской орфографии 1918 года . Критика Ильиным новой орфографии («кривописанія», по его выражению) содержит как лингвистические (в частности, Ильин упрекал новую орфографию в увеличении количества омографов после исчезновения различий вроде есть/ѣсть, миръ/міръ ), так и политико-философские элементы :

Зачѣмъ всѣ эти искаженія? Для чего это умопомрачающее сниженіе? Кому нужна эта смута въ мысли и въ языковомъ творчествѣ??

Отвѣтъ можетъ быть только одинъ: все это нужно врагамъ національной Россіи. Имъ; именно имъ, и только имъ.

Помню, какъ я въ 1921 году въ упоръ поставилъ Мануйлову вопросъ, зачѣмъ онъ ввелъ это уродство; помню, какъ онъ, не думая защищать содѣянное, безпомощно сослался на настойчивое требованіе Герасимова . Помню, какъ я въ 1919 году поставилъ тотъ же вопросъ Герасимову и какъ онъ, сославшись на Академію Наукъ, разразился такою грубою вспышкою гнѣва, что я повернулся и ушелъ изъ комнаты, не желая спускать моему гостю такія выходки. Лишь позднѣе узналъ я, членомъ какой международной организаціи былъ Герасимовъ.

Напишите отзыв о статье "Ильин, Иван Александрович"

Литература

1. Блохина Н. Н., Калягин А. Н. Нравственность врача в представлении И. А. Ильина (к 120-летию со дня рождения) // Сибирский медицинский журнал. - Иркутск, 2004. - Т. 43. № 2. - С. 95-99.
2. Евлампиев И. И. Феноменология божественного и человеческого в философии Ивана Ильина. - М., 1998.
3. Зернов И. Иван Ильин. Монархия и будущее России. - М.: Алгоритм, 2007. - 240 с.
4. Лисица Ю. Т. И. А. Ильин: Историко-биографический очерк // И. А. Ильин. Собрание сочинений: в 10 т. Т. 1. - М.: Русская книга, 1993. - С. 5-36.
5. Полторацкий Н. П. Монархия и республика в восприятии И. А. Ильина. - Нью-Йорк, 1979.
6. Полторацкий Н. П. Иван Александрович Ильин. К столетию со дня рождения // Россия и революция. Русская религиозно-философская и национально-политическая мысль XX века: Сб. статей. - Нью-Йорк, 1988. - С. 214-291, 339-345.
7. Социальная философия Ивана Ильина: материалы российского семинара // отв. секр. В. В. Козловский. Части 1,2. - СПб., 1993.
8. Сохряков Ю. И. И. А. Ильин - религиозный мыслитель и литературный критик. - М., 2004.
9. Томсинов В. А. , Тюренков М. А. Ильин Иван Александрович // Императорский Московский университет: 1755-1917: энциклопедический словарь. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2010.
10. Томсинов В. А. Мыслитель с поющим сердцем. Иван Александрович Ильин: русский идеолог эпохи революций. - М.: Зерцало, 2012.
11. Томсинов В. А. Мыслитель с поющим сердцем. Судьба и творчество Ивана Александровича Ильина // Ильин И. А. Теория права и государства. Издание второе, дополненное. - М.: Зерцало, 2008. - С. 8-180.
12. И. А. Ильин: Pro et contra: Личность и творчество Ивана Ильина в воспоминаниях, документах и оценках русских мыслителей и исследователей. - СПб.: Русский Христианский гуманитарный институт, 2004.
13. Grier, Philip T. The Speculative Concrete: I. A. Il’in’s Interpretation of Hegel, in: Hegel and Hermeneutics / ed. Shaun Gallagher. - New-York, 1994.
14. Grier, Philip T. The complex legacy of Ivan Il’in, in: Russian thougut after marxism: The re-discovery of Russia’s intellectual roots / ed. James P. Scanlan. - Ohio State University Press 1994.
15. Paradowski, Ryszard . Kosciół i władza: ideologiczne dylematy Iwana Iljina. - Poznań: Wydawn. Naukowe UAM, 2003. ISBN 83-232-1328-3 .
16. Offermans, Wolfgang . Mensch, werde wesentlich! Das Lebenswerk des russischen religiösen Denkers Ivan Iljin für Erneuerung der geistigen Grundlagen der Menschheit. - Erlangen 1979.
17. Tsygankov, Daniel Beruf, Verbannung, Schicksal: Iwan Iljin und Deutschland // Archiv fuer Rechts- und Sozialphilosophie. - Bielefeld, 2001. - Vol. 87. - 1. Quartal. - Heft 1. - S. 44-60

Примечания

1. Копия метрической выписки И. А. Ильина (ЦИАМ, ф. 418, оп. 315, д. 373, лл. 10, 10об.)
2. . www.hrono.ru. Проверено 28 октября 2016.
3. Солженицын, А. И. (18 сентября 1990). «» (Брошюра к газете «Комсомольская правда»). Проверено 2008-10-15.
4. Солженицын, А. И.. «». Проверено 2008-10-26.
5. Солженицын, А. И.. «». Проверено 2008-10-26.
6. ЦГИА г. Москвы. Ф. 418. Оп. 313. Д. 261а. Л. 3, 3 об., 5, 7.
7. ЦГИА г. Москвы. Ф. 418. Оп. 315. Д. 369. Л. 2, 16, 17-17об.; Ф. 371. Оп. 3. Д. 45. Л. 109, 113-113 об.
8. ЦГИА г. Москвы. Ф. 418. Оп. 324. Д. 739; Оп. 513. Д. 3382.
10. Иван Ильин и Россия. Неопубликованные фотографии и архивные материалы: Фотоальбом / Сост. Ю. Т. Лисица. - М .: Русская книга, 1999. - С. 113. - ISBN 5-268-00415-8 . - приведены факсимиле писем об увольнении от 9 и 11 июля 1934 года.
11. Квартиров А. Из воспоминаний об И. А. Ильине // Русское Возрождение. - 1983. - № 23 . - С. 135 .
12. Гессен И. В. Годы изгнания. - Париж, 1979. - С. 242.
13. Письмо Генриха Мюллера Георгу Лейбрандту 14.05.1936 г // Ильин И. А. Собрание сочинений: В 2 томах / Сост., комм. Лисицы Ю. Т. - М .: Русская книга, 1999. - Т. 1: Дневник, письма, документы: 1903-1938 гг. - С. 465. - ISBN 5-268-00256-2 .
14. А. Тарасов .

Ссылки

• lib.ru Избранные статьи. под ред. Н. П. Полторацкого. Изд. Св.-Троицкого Монастыря и Корпорации Телекс Джорданвилл, Н.-Й. США, 1991. //М.: Воениздат, 1993. - 368 с.
• (недоступная ссылка с 20-05-2013 (2215 дней) - история , копия )

• Kommunismus oder Privateigentum? Berlin: Verlagsanstalt d. Deutschen Hausbesitzes, 1929.
• Wider die Gottlosigkeit. Berlin: Eckart-Verl., 1931.
• Die Ziele und die Hoffnungen; Die Arbeitsmethoden; Das System des Terrors; Kommunismus als Beamtenherrschaft; Das Schicksal des russischen Bauern; Die Lage der Arbeiter // Welt vor dem Abgrund. Politik, Wirtschaft und Kultur im kommunistischen Staate. Berlin: Eckart-Verl., 1931. S. 15-34, 35-53, 99-118, 119-142, 183-218, 371-400.
• Gift - Geist und Wesen des Bolschewismus. Berlin: Eckart-Verl., 1931.
• (mit A. Ehrt als J. Schweikert) Entfesselung der Unterwelt. Berlin: Eckart-Verl., 1932.
• Was hat das Martyrium der Kirche in Sowjet-Rußland den Kirchen der anderen Welt zu sagen? Neukirchen: Stursberg, 1936.
• Der Angriff auf die christliche Ostkirche. Neukirchen: Stursberg, 1937.
• Das Martyrium der Kirche in Rußland. Neukirchen: Stursberg, 1937.
• Ich schaue ins Leben. Berlin: Furche-Verl., 1938.
• Wesen und Eigenart der russischen Kultur. Zürich: Aehren Verl., 1942.
• Die ewigen Grundlagen des Lebens. Zürich: Aehren Verl., 1943.
• Das verschollene Herz. Bern: Haupt, 1943.
• Blick in die Ferne. Affoltern am Albis: Aehren Verl., .
• Die Philosophie Hegels als kontemplative Gotteslehre. Bern: Francke, 1946.

• Мельничук О. С. Право і держава в концепції правосвідомості І. О. Ільїна: Моногр. - О.: Фенікс, 2008. - 178 с.
• Томсинов В. А. Мыслитель с поющим сердцем. Иван Александрович Ильин: русский идеолог эпохи революций. М.: Зерцало-М, 2012. - 102 с. (серия «Великие русские люди»).

• Мартынов К.
• Семенов Ю.
• Кожевников В. А.

Отрывок, характеризующий Ильин, Иван Александрович

Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d"elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.

Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там. Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n"y a pas d"autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C"est un rayon de lumiere dans l"ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d"une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.

Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.

И.А. Ильин родился 16(28) марта 1883 года в Москве в доме Байдакова в дворянской семье присяжного поверенного округа Московской судебной палаты, губернского секретаря Александра Ивановича Ильина и Екатерины Юльевны Ильиной (урождённой Швейкерт).

Отец философа был коренной москвич: дед, полковник Иван Иванович Ильин служил начальником Кремлёвского дворца. У Александра Ивановича были также старший брат Николай и младший Сергей, а также сестра Любовь.

По матери Иван Александрович был немецкой крови, и его дед Юлиус Швейкерт - был коллежским советником (что соответствовало 6-му чину в общей табели о рангах, принятой в Российской империи, что соответствовало чину полковника).

И.А. Ильин был третьим ребёнком в семье. Кроме него в семье было ещё два старших брата: Алексей и Александр. Маленького Ивана крестили 22 апреля 1883 года в Богородицерождественской за Смоленскими воротами церкви.

Его способности и талант уже обнаружились во время учёбы в гимназии и на юридическом факультете Московского университета. В 1910 г. Ильин был направлен в научную командировку в Германию и Францию, для продолжения образования в университетах Гейдельберга, Гёттингена, Парижа и Берлина, при этом занимаясь в семинарах Э. Гуссерля, Г. Риккерта и Г. Зиммеля, оказавших не маловажное влияние на формирование его взглядов.

После возвращения Ивана Александровича из научной командировки, которая состоялась в 1912 году, он преподавал в Московском университете и других высших учебных заведениях Москвы. К этому же времени относятся и его первые научные труды, посвящённые наследию Платона и Аристотеля, а также Руссо, Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля.

Кто только не причислял Ильина к каким либо организациям и партиям: начиная с кадетов, черносотенцев и кончая масонством. Сам Ильин в одной из статей для предполагаемого 10-то номера журнала "Русский колокол" высказался следующим образом: "Пользуясь этим случаем, чтобы заявить раз и навсегда: я никогда не был масоном ни в России, ни за границей; я никогда не был и членом какой бы то ни было политической партии. Лицам, утверждающим обо мне обратное (безразлично - русским или иностранцам), я публично предлагаю отнести себя (на выбор) - к безответственным болтунам или к бесчестным людям".

Постепенно же круг творческих интересов Ильина сосредотачиваются вокруг творчества Гегеля. В качестве подтверждения данного факта можно отметить, что, начиная с 1914-1917 гг., одна за другой выходят в свет шесть больших статей по философии Гегеля, составивших позднее ядро его двухтомного исследования - "Философия Гегеля как учения о конкретности Бога и человека" (1918), подготовленного им как магистерская диссертация, но при этом защитив её, он стал одновременно магистром и доктором в области государственных наук.

После Октябрьской революции, которую сам Иван Александрович называл "переворотом", оставаясь в Москве, включился в идейную борьбу против Советской власти. В это время он резко критикует большевизм в лекциях, прочитанных им в студенческих аудиториях, а также в публичных выступлениях в различных научных обществах, и в рядах брошюр, опубликованных в 1918 - 20-х г.г., что и послужило причиной его многочисленных и неоднократных арестов. В сентябре 1922 года Ильин был арестован ВЧК в шестой раз и приговорён к смертной казни, которая была заменена высылкой из России.

С 1923 по 1934 год русский философ был деканом и профессором Русского научного института в Берлине. В эти годы он активно участвовал в политической жизни русской эмиграции, примыкая к её правому (т.е. национально-патриотическому крылу - Прим. С.Л.). Он стал одним из идеологов белого движения, несколько лет издавал "Русский колокол. Журнал волевой идеи". В этот период времени им написан целый ряд книг по вопросам философии, политики, религии и культуры: "Религиозный смысл философии", "О сопротивлении злу силою" (1925), "Путь духовного обновления" (1935), "Основы художества. О совершенном в искусстве (1937) и др. Однако более активная деятельность Ильина прервалась из-за прихода к власти в Германии нацистов, ибо, уже в 1934 году он был уволен из Русского научного института, а через два года ему была запрещена и любая публичная деятельность. И в 1938 году он вынужден был эмигрировать из Германии в Швейцарию.

Во многом благодаря С.В. Рахманинову и многих других своих друзей он обосновался с женой близ Цюриха. Опасаясь реакции Германии, власти Швейцарии ограничивали деятельность русского философа. Но постепенно его положение укреплялось и он уже смог активно заняться творческой деятельностью. Помимо большого числа статей и очерков, выходивших в различных изданиях, в частности составивших впоследствии сборник "Наши задачи" (изданных в 2-х томах в 1956 году), Иван Александрович также опубликовал на немецком языке три книги философско-художественной прозы, объединённые общим замыслом "Поющее сердце. Книга тихих созерцаний", а также фундаментальное исследование "Аксиомы религиозного опыта" (изданная в 2-х томах в 1953 году) и велась подготовка к печати книга "Путь к очевидности" (1957). Всё это говорит о том, что круг интересов Ильина был весьма широк: его интересовали как религиозные, так и правовые, социально- политические, философские, а также этические, эстетические, антропологические, литературоведческие и поэтические проблемы и направления знания.

До революции проблемы социальной философии были как бы на периферии философских интересов русского философа. Однако те драматические события, которые произошли в стране после октябрьского переворота, резко изменили его предпочтения и устремления. Первой же значительной работой в этом направлении, которая во многом повернула Ивана Александровича к социальным проблемам стала работа "О сопротивлении злу силою" (1925), которая поставила во многом нравственные проблемы и вызвала широкую полемику как в России, так и за рубежом. На многочисленные вопросы: "Может ли человек, стремящийся к нравственному совершенству, сопротивляться злу силою и мечом? Может ли человек, верующий в Бога, приемлющий Его мироздание и своё место в мире, не сопротивляться злу мечом и силою?" Русский философ отвечает на данные вопросы следующим образом: "... физическое пресечение и понуждение могут быть прямою религиозною и патриотической обязанностью человека; и тогда он вправе от них уклониться".

В этой книге Ильин весьма аргументированно критикует учение Л.Н. Толстого о непротивлении. Рассматривая в данном случае физическое принуждение или предубеждение как зло, не становящийся добром от того, что за неимением других средств человек для противопоставления злу не только имеет право, но и может иметь обязанность применять силу. "Насилием"же согласно Ильину, оправданно называть только произвольное, безрассудное принуждение, исходящее из злой воли или само непротивление ко злу.

При этом, Ильин не освящает вынужденного обращения к силе, не возводит его в ранг добродетели - применение насилия всегда остаётся делом неправедным (хотя и не всегда законным). Как вести себя при встрече с социальным и моральном злом, какими средствами противодействовать ему - дело нравственного выбора, ибо правильный выбор может сделать только духовно и нравственно здоровая личность. Т.о., позитивное решение проблемы преодоления зла перерастает у Ильина в более широкую проблему формирования и воспитания высоконравственного человека, которая стала центральной уже для последующего творчества русского мыслителя.

Выдающийся вклад внёс русский мыслитель и в формирование и разработку национальной идеологии. Так, в своём докладе "Творческая идея нашего будущего", сделанном в Белграде и Праге в 1934 году, он формулирует назревающие проблемы русской национальной жизни, которая актуальна и по сей день. "Мы должны сказать всему остальному миру, - смело заявил он, - что Россия жива, что хоронить её - близоруко и неумно; что мы не человеческая пыль и грязь, а живые люди с русским сердцем, с русским разумом и русским талантом, что напрасно думают, будто мы с друг другом "перессорились" и пребываем в непримиримом разномыслии, будто мы узколобые реакционеры, которые только думают свои личные счёты с простолюдином или "инородцем".

С прозорливой точки зрения Ильина, в России грядёт всеобщая национальная судорога, которая, по мнению Ильина, будет стихийно мстительной и жестокой. "Страна вскипит жаждой мести, крови и нового имущественного передела, ибо поистине ни один крестьянин в России ничего не забыл. В этом мнении встанут десятки авантюристов, из коих три четверти будут "работать" на чьи-нибудь иностранные деньги, и ни у одного из них не будет творческой и предметной национальной идеи". События в России последних десяти лет, к сожалению подтвердили предостережения русского мыслителя.

Более того, Ильин с гениальным пророчеством предвидел и распад исторической России, который и произошёл в 1991 году, во многом, как он сам говорил, благодаря "мировой закулисе". Однако, в результате от этого распада во многом страдает весь мир, ибо разрушается сила, которая бы противостояла Западу (и, в частности, США). В статье "Что сулит миру расчленение России?" он отмечает следующее: "Расчленение организма на составные части нигде не давало и никогда не даст ни оздоровления, ни творческого равновесия, ни мира. Напротив, оно всегда было и будет болезненным распадом, процессом разложения, брожения, гниения и всеобщего заражения. И в нашу эпоху в этот процесс будет втянута вся вселенная". Далее он следующим образом характеризует уже ситуацию в самой России: "Территория России закипит бесконечными распрями, столкновениями и гражданскими войнами, которые будут постепенно перерастать в мировые столкновения". Это перерастание во многом будет совершенно неотвратимым "в силу одного того, что державы всего мира (европейская, азиатская и американские) будут вкладывать свои деньги, свои торговые интересы и свои стратегические расчёты в нововозникшие малые государства". Последние события в Ираке, как бы полностью подтверждают этот во многом зловещий прогноз Ивана Александровича.

Чтобы преодолеть эту национальную судорогу, которую мы все переживаем сегодня, русские национально и патриотически мыслящие люди должны быть готовы генерировать эту идею применительно к новым условиям. Она, прежде всего, должна быть государственно-исторической, государственно-национальной, государственно-патриотической. Эта идея должна, прежде всего, говорить о главном в русских судьбах - и прошлого, и будущего и она прежде всего должна светить целым поколением русских людей.

Главное, согласно Ильину, это воспитание в самом русском народе национального духовного характера. Именно из-за его недостатка в интеллигенции и в массах Россия и рухнула во время революции. "Россия встанет во весь рост и окрепнет только через воспитание в народе такого характера. Это воспитание может быть только национальным самовоспитанием, которое может быть проведено самим русским народом, т.е. его верной и сильной национальной интеллигенцией. Для этого нужен отбор людей, отбор духовный, качественный и волевой".

В религиозной философии Ильин не принадлежал к плеяде последователей В.С. Соловьёва, с которыми многие связывают обычно русский религиозно-философский ренессанс. Предметом его основного внимания был не только тот или иной христианский догмат, внутренний нечувственный опыт, но и то, что называют духом. Все эти нюансы Ильин и выразил в своём классическом труде "Аксиомы религиозного опыта" (1953, т.1-2). Это, прежде всего, учение о равновесии и сочетании духа и инстинкта, а также законов природы и законов духа, являющейся центральным в его религиозной философии. И в этом отношении сама эстетическая установка Ивана Александровича шла как бы вразрез остальному серебряному веку и имела во многом другой источник. Во главу угла он ставил художество, процесс рождения и воплощения эстетического образа, а на вершину художественное совершенство, которое внешне может быть лишено "красоты". Все эти вопросы Ильин поднял в монографиях и лекциях о наших великих писателях, поэтах, певцов, композиторов, актёров, таких как Пушкин, Гоголь, Достоевский, Толстой, Бунин, Шмелёв, Мережковский, Метнере, Рахманинове, Шаляпине.

Но самый главный предмет для философского исследования Ильина, ради которого он написал всё остальное - это сама Россия и её образующий русский народ. Этим основным темам всей его жизни посвящены следующие работы: "Сущность и своеобразие русской культуры" и "Грядущая Россия". Иван Александрович много писал об истории России, как бы прогнозируя её будущее, а также о сильных и слабых сторонах русского народа. Религиозные установки и прафеномены русской православной души, которые являются по Ильину, "сердечное созерцание, любовь к свободе, детская непосредственность, живая совесть, равно как воля к совершенству во всём, вера в божественное становление человеческой души. Эти прафеномены суть: молитва; старчество; праздник Пасхи; почитание Богородицы и святых; иконы".

Читай биографию философа мыслителя: факты жизни, основные идеи и учения

ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ ИЛЬИН
(1883-1954)

Религиозный философ, правовед, публицист. В философии Гегеля видел систематическое раскрытие религиозного опыта пантеизма ("Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека", 1918). Автор нескольких сотен статей и более 30 книг, в том числе "О сопротивлении злу силою" (1925), "Путь духовного обновления" (1935), "Основы борьбы за национальную Россию" (1938), "Аксиомы религиозного опыта" (т. 1-2, 1953), "Наши задачи" (т. 1-2, 1956).

Иван Александрович Ильин родился в Москве 28 марта (по ст. ст.) 1883 года в дворянской семье присяжного поверенного округа Московской судебной палаты, губернского секретаря Александра Ивановича Ильина и Екатерины Юльевны Ильиной (урожденной Швейкерт фон Штадион). Он был третьим сыном в семье. Старшие братья - Алексей и Александр - станут юристами. Отец Ильина - коренной москвич; дед, полковник, служил начальником Кремлевского дворца. По матери Иван Ильин - немецкой крови, его дед - Юлиус Швейкерт - был коллежским советником.

Начальное образование Ильин получил в гимназии, где проучился пять лет. Окончил ее 31 мая 1901 года с золотой медалью. Затем поступил на юридический факультет Московского университета, где преподавали выдающиеся профессора П. Новгородцев и князь Е. Трубецкой. Ильин вошел в научную школу Новгородцева, чьи лекции по истории философии оставили глубокий след в его сознании. "В нем всегда жило чувство живой тайны бытия и мистического благоговения перед нею", - писал он о своем учителе. Платон, Руссо, Кант, Гегель - таковы были идейные центры школы Новгородцева.

Сдав экзамены 25 мая 1906 года, Ильин был удостоен диплома первой степени. 22 сентября на заседании юридического факультета по предложению князя Трубецкого его оставили при университете для подготовки к профессорскому званию. В этом же году Ильин женился на Наталии Николаевне Вокач. Эта удивительная женщина, занимавшаяся философией, искусством, позже историей, была духовно близка Ильину.

Евгения Герцык, родственница Вокач, вспоминает: "В 1906 году наша двоюродная сестра вышла замуж за студента Ильина. Недавний революционер-эсдек (он был на памятном съезде в Финляндии в 1905 году), теперь неокантианец, но сохранивший тот же максимализм, он сразу порвал с родней жены, как раньше со своей, насквозь буржуазной, но почему-то исключением были мы с сестрой, и он потянулся к нам со всей присущей ему пылкостью. Двоюродная сестра не была нам близка но - умная и молчаливая - она всю жизнь делила симпатии мужа, немного ироническая к его горячности. Он же благоговел перед ее мудрым спокойствием. Молодая чета жила на гроши, зарабатываемые переводом ни он, ни она не хотели жертвовать временем, которое целиком отдавали философии.

Оковали себя железной аскезой - все строго расчислено, вплоть до того, сколько двугривенных можно в месяц потратить на извозчика, концерты, театр под запретом, а Ильин страстно любил музыку и художественный театр. Квартира, две маленькие комнаты, блистала чистотой - заслуга Наталии, жены".

В 1909 году Ильин сдал экзамены на степень магистра государственного права и после двух пробных лекций был утвержден в звании приват-доцента по кафедре энциклопедии права и истории философии права своего родного университета. С осени он преподает на Высших женских юридических курсах "Историю философии права" и ведет семинар по "Общей методологии юридических наук".

В 1910 году начинает читать свой первый курс в Московском университете, тогда же становится членом Московского психологического общества, в "Вопросах философии и психологии" печатает первую научную работу "Понятия права и силы". Зимой вместе с женой уезжает на два года за границу в научную командировку (Германия, Италия, Франция), работает в университетах Гейдельберга, Фрейбурга, Берлина и Геттингена, в Париже и снова в Берлине.

В 1911 году выходит в свет его труд "Идея личности в учении Штирнера. Опыт по истории индивидуализма", сдаются в набор "Понятия права и силы" (на немецком языке, с дополнительными комментариями для Берлинского издательства) и сочинение о Фихте. Он начинает работать над ставшею впоследствии знаменитой статьей "О любезности", которую дважды перерабатывает из-за длиннот, оставляя за бортом огромное количество ценного материала.

После этого он направляет свой, как он указывает в подзаголовке, "Социально-психологический опыт" Петру Струве в "Русскую мысль". Но прежде чем напечатать, он прочел эту статью в Германии друзьям, которые оценили его "Любезность" по достоинству и которых, вспоминает Ильин, он "взял в душу", а они называли его шутя "самозваной нянькой и воспитательницей". Летом того же года он часто общается с философом Гуссерлем, постигая его феноменологический, или дискриптивный, метод, сущность которого, по выражению Ильина, состоит в следующем: анализу того или другого предмета должно предшествовать интуитивное погружение в переживание анализируемого предмета. Вынашивает он и новое эссе - "О пошлости".

"Иногда, - пишет он, - предвкушая, ляскаю зубами от писательского аппетита. Вообще обдумываю и задумываю так много, что в минуты утомления или упадка кажусь себе дуралеем". Подчас перенапряжение в работе граничит со срывом: "Я теперь ничего не пишу, в молчании есть своя прелесть, свой отдых, своя спокойная глубина".

За границей Ильины не только учатся, но и путешествуют, и отдыхают - побывали в Италии (Флоренция), посетили в Германии город Кассель, где "много Рембрандта", едут потом через Кельн, Майну, Страсбург (соборы!) в Швейцарию, проводят неделю в горах и затем "оседают" на три недели в Бретани у океана.

"Я радуюсь, - пишет Ильин, - сильно океану. Не знаю, может быть, и правда "все - из воды". Я увидел море впервые в Венеции, на Лидо, и после двухчасового общения с ним трудно было уходить. Тогда-то мы и решили поехать непременно на океан, он должен знать какую-то древнюю, первую мудрость, и известные сомнения должны быть стерты им. Есть пределы, на которых "нельзя" и "неизбежно" должны утрачивать свою непереносность".

Ильин возвращается в Москву в 1913 году, живет в доме в Крестовоздвиженском переулке, отныне постоянном его местожительстве.

22 февраля 1914 года Ильин выступает с докладом "Учение Гегеля о сущности спекулятивного мышления", тезисы которого обсуждались позже, 3 марта. Именно с этой работы начинается серия из шести его работ о Гегеле, составивших диссертацию "Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека", изданную в 1918 году в двух томах 1-й - "Учение о Боге", 2-й - "Учение о человеке". Книга о Гегеле прославила Ильина как философа. Автор продемонстрировал в ней великолепное знание и глубокое понимание сложнейшего текста. Эрудиция его безупречна, а самостоятельный ход мысли оригинален и увлекателен.

Ильин - не гегельянец (никогда им не был), ему видны упущения великого немца. Это панлогизм, стремление разложить все по полочкам понятийного (пусть диалектического) мышления, отсюда "абсурдность" метода, согласно которому истина постигается системой категорий. ("Философ вообще не обязан выдумывать и преподавать какую-то "систему". Это чисто немецкий предрассудок, от которого давно пора освободиться", - скажет он впоследствии).

Неприемлем и гегелевский пантеизм, отождествление мира и. Бога. Война России с Германией 1914 года вызвала патриотический подъем, и Ильин не только проникся им но сыграл немаловажную роль в его упрочении. Из писем его к Л. Я. Гуревич мы узнаем, что "в России духовный подъем все нарастает и все сильнее захватывает интеллигенцию", что "необходим ряд статей - экономических, исторических, стратегических, политических и метафорических о войне". Он недоволен деятельностью П. Б. Струве как главного редактора журнала "Русская мысль", выражавшего, по мнению Ильина, идеологию торговцев-промышленников, что не играло на руку России.

В этот период появляются две работы Ильина - "Основное нравственное противоречие войны" и "Духовный смысл войны", это лучшие страницы русской нравственной философии, без них невозможно правильное понимание важной и во многом трудной его книги "О сопротивлении злу силою", в них заложены идеи будущих его работ, касающиеся предметов, за "которые стоит жить, бороться и умереть", - лейтмотив, пронзающий все последующие творения Ильина. Здесь впервые и пророчески говорится о добровольчестве - потом эта тема перейдет в "Белую идею", и не в плане только военно-историческом, но в более широком смысле тысячелетнего государственного строительства России, наконец, это - смелые строки о труднейшей и деликатнейшей проблеме войны.

В эти годы у Ильина завязывается преданная дружба с композитором Николаем Метнером. Музыку его он очень любил, писал о нем позже в специальном исследовании, ему посвятил, кстати, "Духовный смысл войны", а позже - статью "Что такое художественность". Со старшим братом Николая Эмилием Метнером Ильины даже породнились - стали крестными его сына.

После февральской революции 1917 года Ильин из кабинетного ученого превращается в активного политика, идеолога правого дела. Летом он публикует в издательствах "Народная свобода" и "Народное право" пять небольших брошюр "Всякий порядок жизни, - пишет он, - имеет известные недостатки, и, по общему правилу, устранение этих недостатков достигается посредством отмены неудовлетворительных правовых норм и установления других, лучших. Каждый правовой строй должен непременно открывать людям эту возможность совершенствовать законы по закону, то есть улучшать правовой порядок, не нарушая правового порядка Правовой строй, который закрывает эту возможность для всех или для широких кругов народа, лишая их доступа к законодательству, готовит себе неизбежную революцию".

Сразу же после октябрьского переворота Ильин публикует в "Русских ведомостях" статью "Ушедшим победителям". В ней он обращается к павшим в борьбе белогвардейцам.

"Вы победили, друзья и братья. И завещали нам довести вашу победу до конца. Верьте нам мы исполним завещанное".

За связь с белогвардейским движением Ильина несколько раз подвергали аресту, в его доме производились обыски. Тем не менее это не помешало ему в мая 1918 года защитить магистерскую диссертацию "Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека". Жизнь продолжалась, Ильин работал в университете, в Московском коммерческом институте, музыкально-педагогическом, Ритмическом, Философско-исследовательском институтах.

Помимо преподавательской деятельности он занимался переводами, выступал с докладами в Психологическом обществе, председателем которого он был избран после смерти профессора Л. М. Лопатина.

4 сентября 1922 года Иван Александрович был арестован большевиками в шестой раз, допрошен и немедленно судим. За антисоветскую деятельность его, вместе с другими учеными, философами и литераторами, выслали в Германию.

Вначале октября 1922 года Ильин приехал в Берлин. Начался новый период жизни Философ немедленно связался с генералом А. фон Лампе - представителем барона Врангеля. Через него он установил связь с главнокомандующим, к которому относился с большим пиететом. Вместе с другими русскими эмигрантами он включился в работу по организации Религиозно-философской академии, философского общества при ней, религиозно-философского журнала.

В феврале 1923 года в Берлине начал работать Русский научный институт, на открытии которого философ произнес речь, изданную позже отдельной брошюрой. Ильин был профессором этого института, прочел ряд курсов - энциклопедия права, история этических учений, введение в философию, введение в эстетику, учение о правосознании и др. - на двух языках - русском и немецком.

В 1923-1924 годах он был деканом юридического факультета этого института, в 1924 году - избран членом-корреспондентом Славянского института при Лондонском университете.

С 1925 года появляются большие работы Ильина "Религиозный смысл философии", "О сопротивлении злу силою", "Путь духовного обновления", "Основы художества О совершенном в искусстве" и не менее значимые по содержанию брошюры "Яд большевизма", "О России Три речи", "Кризис безбожия", "Основы христианской культуры", "Пророческое призвание Пушкина", "Творческая идея нашего будущего Об основах духовного характера", "Основы борьбы за национальную Россию" и др.

Особое внимание и в среде русской эмиграции, и в тогдашней России привлекла книга Ильина "О сопротивлении злу силою". Нетрудно догадаться, что книга направлена против философии толстовства, оказавшей разлагающее воздействие на интеллигенцию России. Ильин не скрывал своего намерения "перевернуть навсегда толстовскую" страницу русской нигилистической морали и восстановить "древнее православное учение о мече во всей его силе и славе".

"Призывая любить врагов, Христос имел в виду личных врагов самого человека". Христос никогда не призывал любить врагов Божьих, попирающих божественное. Это относится и к заповеди о прощении обид, и к словам "не противься злому" (Мтф, V, 39). Читатели разделились на два враждебных лагеря сторонников Ильина и противников его идей. З Гиппиус назвала книгу "военно-полевым богословием". Н Бердяев сказал, что "чека" во имя Божие более отвратительно, чем "чека" во имя диавола", примерно в том же духе высказывались Ф. Степун, В. Зеньковский и др. Поддержали Ильина Русская зарубежная Церковь, в частности митрополит Антоний, архиепископ Анастасий и другие иерархи, философы и публицисты, среди них П. Струве, Н. Лосский, А. Билимович.

В 1926-1938 годы Ильин около 200 раз выступал с лекциями в Германии, Латвии, Швейцарии, Бельгии, Чехии, Югославии и Австрии, читая на русском, немецком и французском языках Это было скромным, но достаточно стабильным источником существования. Он рассказывал о русских писателях, о русской культуре, об основах правосознания, о возрождении России, о религии и церкви, о советском режиме и др. Главное же в жизни Ильина - политика и философское творчество. Он публикуется в газете "Возрождение", в "Дне русского ребенка", "Русском инвалиде", "Православной Руси", "России", "Новом времени", "Новом пути" и во многих других эмигрантских изданиях.

После ухода из редакции "Возрождения", в знак протеста против вытеснения Струве как главного редактора, Ильин издает журнал "Русский колокол" (с 1927 по 1930 год вышло 9 его номеров) с характерным подзаголовком "Журнал волевой идеи" - исключительный по лаконичности и содержательности материала. За Ильиным прочно закрепилось звание вне- и надпартийного идеолога белого движения. Он был тесно связан с Русским общевоинским союзом (РОВС), участвовал в работе Сент-Жюльенского съезда 1930 года, организованного Русской секцией международной лиги для борьбы с III Интернационалом (известной под названием Лиги Обера).

Своеобразным было отношение Ильина к фашизму и, в частности, к национал-социализму, которому он посвятил несколько своих статей. В них он показывает природу, источник и смысл фашизма как рыцарского начала и отклик человечества на развернувшуюся бездну безбожия, бесчестия и свирепой жадности; как борьбу с интернационализмом, коммунизмом и большевизмом. Еще в 1936 году, по воспоминаниям Р. Редлиха, Ильин "совершенно точно описал грядущий поход Гитлера в Россию". Ошибочность доктрины Гитлера, по мнению Ильина, была в том, что она основана на расовой теории и антицерковной борьбе; последняя по пагубности превосходила масонскую идею отделения церкви от государства.

После прихода к власти Гитлера в 1933 году у Ивана Александровича, который был профессором Берлинского университета, назрел конфликт с немецким министерством пропаганды. В середине 1930-х годов он был уволен из университета. Но Ильин продолжал писать, он работал над книгой "Путь духовного обновления". Она вышла в 1937 году в Белграде.

Средства духовного обновления - вера, любовь, свобода, совесть, семья, родина, национализм, правосознание, государство, частная собственность. Каждому из них посвящена глава. Веру Ильин определяет очень широко - это "главное и ведущее тяготение человека, определяющее его жизнь, его воззрения, его стремления и поступки". Без веры человек не может существовать. Жить значит выбирать и стремиться, для этого нужно верить в некоторые ценности, служить им; все люди во что-то верят. Ильин предупреждает: "Иногда под корою теоретического неверия живет в тайне настоящая глубокая религиозность; и наоборот, ярко выраженная церковная набожность скрывает за собой совершенно недуховную душу".

Источник веры и религиозности - любовь. Это определяющая форма духовности. Обращаясь к ней, Ильин проводит тонкое различие между двумя формами любви - инстинктивной и духовной. Любовь, рожденная инстинктом, субъективна, необъяснима. Иногда это ослепление, всегда - идеализация. Другой вид любви - любовь духа, в основе которого лежит восприятие совершенства, объективного идеала. Именно такая любовь лежит в основе религиозного чувства.

Ильин был не только правоведом и моралистом. Широко образованный философ культуры, он не мог пройти мимо такой области духовной жизни, как художественное творчество. Известны его статьи о классической русской литературе - о Пушкине, Гоголе, Достоевском, Толстом. В 1937 году он выпускает книгу "Основы художества". Год спустя заканчивает работу "О тьме и просветлении. Книга литературной критики" (вышла посмертно) Много ярких страниц посвящено искусству в сборниках его статей.

Ильин - адепт реализма, непримиримый противник формалистических "художеств". "… Будущее принадлежит не модернизму, этому выродившемуся мнимо-искусству, созданному, восхваленному и распространяемому беспочвенными людьми, лишенными духа и забывшими Бога. После великого блуждания, после тяжелых мучений и лишений - человек опомнится, выздоровеет и обратится снова к настоящему, органическому и глубокому искусству, и так легко понять, что и ныне уже глубокие и чуткие натуры предчувствуют это грядущее искусство, призывают его и предвидят его торжество".

Ильин выступал в разных газетах как явный антикоммунист. Вначале немцы были довольны его работой, но вскоре они заметили, что многое, против чего выступал Ильин, также было против и национал-социализма в Германии. Тогда они стали придираться к его писательской деятельности, не разрешая печатать его труды, что очень отразилось на его материальном положении.

В 1938 году гестапо наложило арест на его печатные труды и запретило ему публичные выступления. Лишившись источника к существованию, Иван Александрович решил покинуть Германию и переехать в Швейцарию, где он мог бы продолжать свою работу. И хотя на его выезд был наложен запрет Главным полицейским управлением, несколько счастливых случайностей (в чем Иван Александрович, по свидетельству Квартирова, усматривал промысел Божий) помогли получить визу для него и его жены, и в июле 1938 года они официально "бежали" в Швейцарию.

Там они поселились в пригороде Цюриха Цолликоне. С помощью друзей и знакомых, в частности С. В. Рахманинова, в третий раз стал он заново налаживать свою жизнь. Швейцарские власти, однако, запретили ему заниматься политической деятельностью. Ильин сосредоточивается на творческой работе и выступает с лекциями в протестантских общинах на разные темы, что дает ему небольшой заработок. "Владея прекрасно немецким языком, - вспоминает Е. Климов, - он обладал удивительным ораторским искусством, он привлекал всегда на свои доклады многочисленных слушателей.

Вершиной философско-художественной прозы Ильина является трехтомная серия книг, связанных единым внутренним содержанием и замыслом, на немецком языке: 1. "Я всматриваюсь в жизнь Книга раздумий", 2. "Замирающее сердце. Книга тихих созерцаний". 3. "Взгляд вдаль. Книга размышлений и упований".

В русском варианте "Замирающее сердце" стало "Поющим сердцем". Это знаменательно, ибо "Поющее сердце" для Ильина было не просто названием, он считал, что "человек по существу своему живой, личный дух", и найти начало духовности нужно в самом себе; в его многозначном описании и определении дух понимается "как сила поющего сердца. Теперь будет понятно, как он сам справляется с этой задачей, - от "замирающего", "отзвучавшего", "притихшего" сердца к пробудившемуся, ожившему, поющему сердцу, что подтверждается намерениями (по замечанию католического священника из Бонна Вольфганга Офферманса, исследователя Ильина) автора: "Я, конкретно живущий здесь и теперь человек, должен поразмыслить и усмотреть, благодаря своему жизненному опыту, сущность свою: заново открыть в себе поющее на протяжении столетий сердце - средоточие моих чаяний и дум, в тихом созерцании получить представление о смысле жизни и ощутить задачи и упования свои перед Богом".

В Швейцарии Ильин не переставал думать и писать о России. С 1948 года регулярно направлял, правда, без подписи, листки бюллетеней (всего их было 215) для единомышленников РОВСа (потом они составили двухтомник "Наши задачи"). К 1952 году закончил самое значительное свое произведение "Аксиомы религиозного опыта" - результат 33-летнего труда, изданного в Париже в двух томах в 1953 году.

Не успел он закончить главный труд своей жизни "О монархии", над которым работал 46 лет. Н. Полторацкий издал большую часть подготовленных глав из него в виде книги "О монархии и республике". Подготовил Ильин к изданию и "Путь к очевидности".

На закате дней своих Иван Александрович писал: "Мне 65 лет, я подвожу итоги и пишу книгу за книгой. Часть их я напечатал уже по-немецки, но с тем, чтобы претворить написанное по-русски. Ныне пишу только по-русски. Пишу и откладываю - одну книгу за другой и даю их читать моим друзьям и единомышленникам… И мое единственное утешение вот в чем: если мои книги нужны России, то Господь сбережет их от гибели, а если они не нужны ни Богу, ни России, то они не нужны и мне самому. Ибо я живу только для России".

Частые болезни изнурили его. 21 декабря 1954 года Ивана Александровича Ильина не стало. Его вдова и друзья сделали все, чтобы труды его увидели свет. Госпожа Барейсс поставила на его могиле в Цолликоне памятник с эпитафией:

Все пережито, Так много страданий.
Пред взором любви. Встают прегрешенья.
Постигнуто мало.
Тебе благодарность, вечное благо.

Ильин был религиозным философом и принадлежал к той философской эпохе, которую принято называть русским религиозным ренессансом. Он шел своим собственным путем. Являясь православным философом, он сознательно не вторгался в область богословия, опасаясь впасть в еретический соблазн, всегда согласовывал свои религиозные построения с иерархами Русской православной церкви.

Через все эмигрантское творчество Ильина проходит одна тема - судьба России, ее национальное возрождение. Катастрофа 1917 года для Ильина - наиболее яркое проявление кризиса мировой культуры. Поэтому судьба России - часть мировой судьбы. То, что пишет Ильин о России и для России, приобретает вселенское значение.

"Русская идея есть идея сердца. Идея созерцающего сердца… Она утверждает, что главное в жизни есть любовь и что именно любовью строится совместная жизнь на земле, ибо из любви родится вера и вся культура духа".

* * *
Вы читали биографию философа, факты его жизни и основные идеи его философии. Эту биографическую статью можно использовать, как доклад (реферат, сочинение или конспект)
Если вас интересуют биографии и учения других (русских и зарубежных) философов, то читайте (содержание слева) и вы найдёте жизнеописание любого великого философа (мыслителя, мудреца).
В основном, наш сайт (блог, сборник текстов) посвящён философу Фридриху Ницше (его идеям, произведениям и жизни) но в философии всё связано и нельзя понять одного философа, совсем не читая других...
В XX веке среди философских учений можно выделить - экзистенциализм - Хайдеггер, Ясперс, Сартр...
Первый известный на Западе русский философ - Владимир Соловьев. Лев Шестов был близок к экзистенциализму. Наиболее читаемый на Западе из русских философов - Николай Бердяев.
Спасибо за чтение!
......................................
Copyright:

ИЛЬИН Иван Александрович

ИЛЬИН Иван Александрович

(1883-1954) - , правовед, публицист. Род. в Москве в дворянской семье. Окончил юридический факультет Московского ун-та (1906). Был оставлен на факультете для подготовки к профессорскому званию. В 1910 И. отправлен в научную командировку в Германию, Францию, Италию, где продолжил научную работу в ун-тах Гейдельберга, Фрейбурга, Геттингена, Парижа, Берлина: занимался в семинарах Г. Риккерта, Г. Зиммеля, Э. Гуссерля. Знакомство с Гуссерлем и увлечение его феноменологическим методом - важный в творческой биографии И. В 1912 И. возвращается в Москву и работает на юридическом факультете Московского ун-та и в ряде др. высших учебных заведений Москвы. В 1918 И. подготовил и блестяще защитил диссертацию «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека». Позднее диссертация была опубликована в виде двухтомной книги. В 1921 И. становится членом правления Московского юридического общества и председателем Московского психологического общества. Осенью 1922 И. в составе большой группы оппозиционно настроенной интеллигенции был выслан из страны. В Берлине вместе с Н.А. Бердяевым и Б.П. Вышеславцевым И. положил начало Русской религиозно-философской академии.
В 1927-1930 И. издает жур. «Русский колокол. Журнал волевой идеи». Спасаясь от преследования национал-социалистов, в июле 1938 И. эмигрирует в Швейцарию, где возобновляет свои публичные лекции.
Диссертация И. о философии Г.В.Ф. Гегеля была оценена как одно из наиболее оригинальных сочинений рус. философии 20 в. Как правоведу, ученику П.И. Новгородцева, И. понадобилось изучение Гегеля в связи с его философией права. И. попытался осмыслить по-новому всю систему Гегеля в целом, понять ее как последовательную реализацию определенного замысла, значимого и для философии 20 в. И. удалось обнаружить в филос. учении Гегеля «основную идею, скрывающую в себе «главное», то существенное, во чего это учение вынашивалось». Это - «спекулятивно-конкретного»: «Все реальное подлежит закону спекулятивной конкретности - вот того кардинального опыта и той основной идеи, которой посвящена вся Гегеля».
Двухтомный о Гегеле является вершиной филос. творчества И. Переосмысливая гегелевскую систему, И. находит в ней основу для своеобразной философии мировой трагедии; мироздание изображается как арена борьбы двух стихий: божественной, благой, духовной и иррациональной, злой, материальной.
Ортодоксальным последователем Гегеля И. не стал, вместе с тем своеобразное философа И. сформировалось под воздействием Гегеля. По мнению И., философия - опытная , причем в включается умозрение. Философствующему субъекту, по И., следует овладеть «умением внимать сверхчувственному предмету» до самоотождествления духа с предметом так, чтобы в духе «самораскрывался» сверхчувственный . Сверхчувственным предметом филос. умозрения является Бог. Сущность божественной реальности постигается средствами филос. умозрения и, т.о., не является трансцендентной. И. утверждал, что по существу и знание - это одно, а философия по своему содержанию есть . Вместе с тем в философии И. нашли идеи феноменологии, персонализма и экзистенциализма. Не ограничиваясь лишь феноменологией человеческого общения, И. стремился найти онтологическое противоречия между «одинокостью» и единством людей. Основы онтологии человеческого бытия И. заимствовал у Фихте и Гегеля.
В 1924 И. начинал писать кн. «О сопротивлении злу силою», где утверждал, что «стремясь к добру, должен сначала испробовать все духовные средства для преодоления зла. Сопротивление злу силой допустимо лишь тогда, когда нет других возможностей. В этом случае такой - не только человека, но и его ». В 1952 И. завершена тридцатилетняя работа над произведением «Аксиомы религиозного опыта». К этой книге примыкает кн. «Путь к очевидности». Для И. учение об очевидности - центральное в его философии: « духовной очевидности - первоочередная задача». Семь основ духовного бытия, по И., это: вера , любовь, свобода , совесть, семья , родина и нация . Все они являются формами духовной жизни и образуют единство.
Важное имеют и труды И. по правовым и политическим вопросам. Право И. относил к сфере духа; относится к тайне творения и замыслу Бога о человеческом обществе.
И. был убежденным монархистом. Он пришел к выводу, что , приведший Россию к трагическим событиям 1917, в основе своей не экономическо-политический, а духовный, это кризис рус. религиозности, рус. правосознания, рус. чести и совести, национального характера. Наилучший для России политический строй должен основываться на сложном сочетании монархических, республиканских и аристократических элементов. И. был последовательным и бескомпромиссным противником тоталитарных движений 20 в. - коммунизма и фашизма.
Творческое наследие И. огромно. Оно насчитывает более 40 книг и брошюр, несколько сот статей, более ста лекций и большое писем.

Философия: Энциклопедический словарь. - М.: Гардарики . Под редакцией А.А. Ивина . 2004 .

ИЛЬИН Иван Александрович

(род . 16 марта 1882, Москва – . 21 дек. 1954, Цюрих)

рус. мыслитель, религиозный философ, теоретик государства и права, представитель рус. неогегельянства. В своем наиболее значительном труде о Гегеле «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» (т. 1 – 2, 1918) выдвигает собственное содержательное метафизическое миросозерцание, полагая, что для разумного понятия и раскрытия религиозного опыта необходимо подчинить и «пронизать собой» иррациональную стихию эмпирического мира. Последующие философские работы Ильина («Религиозный философии», 1925; «Аксиомы религиозного опыта», т. 1 – 2, 1953) характерны обращением к феноменологии религиозного опыта как своего рода «религиозного акта», «личного духовного состояния» человека. Ильин, которого в 1922 вместе с др. величайшими представителями духовной культуры России большевистское правительство выдворило из страны на «философском пароходе», был из тех немногих"деятелей рус. зарубежья, кто до конца отстаивал традиционные человеческие ценности – религию, семью, свободу духа как защиту от жестоких социальных экспериментов 20 в. Через его работы «О сопротивлении злу силою» (1925), «Путь духовного обновления» (1949), «Мир перед пропастью» (1950), «Путь к очевидности» (1955) красной нитью проходила , что без свободы «нет путей к достойной человека жизни, к духу и к Богу», что, поскольку человек только свободно может любить, веровать, молиться, постольку он только свободно, самостоятельно и самодеятельно может мыслить и исследовать.

Философский энциклопедический словарь . 2010 .

ИЛЬИН Иван Александрович

ИЛЬИН Иван Александрович - русский религиозный философ, правовед, публицист и литературный критик. Родился в дворянской семье присяжного поверенного. Окончил с золотой медалью 1-ю Московскую классическую гимназию. В 1901 поступил на юридический факультет Московского университета, прошел философско-юридическую школу профессора П. И. Новгородцева. В 1906 закончил университет с дипломом первой степени, оставлен для приготовления к профессорскому званию. В 1911 уехал в научную заграничную командировку, где начал исследования по философии Гегеля. После возвращения из Германии преподавал в университете и в других высших учебных заведениях Москвы. Советскую Ильин не принял; шесть раз арестовывался, последний раз в сентябре 1922, был судим и приговорен к высылке за границу, отбыл из Петербурга в Штеттин. Следующие 16 лет прожил в Берлине, работал в Русском Научном институте, выступал с многочисленными лекциями в городах Германии, Франции, Швейцарии, Чехословакии, Югославии и Латвии, что давало ему скромные, но достаточные средства к существованию. В 1934 за отказ преподавать, следуя указаниям нацистов, был уволен из института и преследовался властями вплоть до выезда летом 1938 в Швейцарию.

Творческое наследие Ильина огромно и хорошо сохранилось. Оно насчитывает более 40 книг и брошюр, несколько сот статей, более ста лекций, огромное количество писем, практически неопубликованных, часть незаконченных работ, стихотворения, поэмы, шуточные поэтические опусы, воспоминания, документы, находящиеся в многочисленных архивах разных стран.

В истории философии исследования Ильина были связаны с изучением различных философов и их идей. Ему принадлежит лучший в мире философии Гегеля: двухтомное , составившее его докторскую диссертацию (Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека, т. 1-2,1918).

Философии права посвящены многочисленные брошюры и статьи, фундаментальная монография “О сущности правосознания” (1956), в которой сформулированы три “аксиомы правосознания”, лежащие в основе правовой жизни любого народа (“закон духовного достоинства, автономии и закон взаимного признания”). Правосознание становится у Ильина духовной, нравственной и религиозной категорией и только после этого правовой. Теории государства и политического устройства посвящены двухтомный сборник статей “Наши задачи” (1956) и неоконченный труд “О монархии и республике” (1979). Основные идеи его знаменитой лекции “Об истинном патриотизме” (1914-15) вошли в книгу “Путь духовного обновления” (1937).

В нравственной философии главная идея Ильина сформулирована в книге “О сопротивлении злу силою” (1925), вызвавшей полемику и в России и за рубежом. На вопросы: “Может человек, стремящийся к нравственному совершенству, сопротивляться злу силою и мечом? Может ли человек, верующий в Бога, приемлющий Его мироздание и свое в мире, не сопротивляться злу мечом и силою?” Ильин отвечает так: “...физическое пресечение и понуждение могут быть прямою религиозною и патриотическою обязанностью человека; и тогда он не вправе от них уклониться”.

В религиозной философии Ильин не принадлежал к плеяде последователей Вл. Соловьева, с которыми связывают обычно русский религиозно-философский . Предметом его внимания был не тот или иной христианский догмат, внутренний нечувственный опыт, но то, что называют духом (Аксиомы религиозного опыта, т. 1-2,1953); учение о равновесии и сочетании духа и инстинкта, законов природы и законов духа является центральным в его религиозной философии. Эстетическая Ильина была вне серебряного века и имела источник. Во главу угла он ставил художество, рождения и воплощения эстетического образа, а на вершину - художественное , которое внешне может быть лишено “красоты”. Он написал две монографии и большое количество лекций о Пушкине, Гоголе, Достоевском, Толстом, Бунине, Ремизове, Шмелеве, Мережковском, Метнере, Шаляпине и др.

Но главный предмет философского исследования Ильина, ради которого он написал все остальное, - Россия и русский . Этим основным темам его жизни посвящены “Сущность и своеобразие русской культуры” и “Грядущая Россия”. Ильин писал об истории России, о ее будущем, о сильных и слабых сторонах русского народа. Религиозные установки и прафеномены русской православной души, по Ильину, - “сердечное , любовь к свободе, детская непосредственность, живая , равно как к совершенству во всем, вера в божественное человеческой души. Эти прафеномены суть: молитва ; старчество; праздник Пасхи; почитание Богородицы и святых; иконы”.

Соч.: Собр. соч. в 10 т., т. 1, т. 2, кн. 1. M., 1993; т. 2, кн. 2, т. 3, т. 4,1994; т. 5, 1995; т. б, кн. 1, 1996; Религиозный смысл философии. Париж, 1925; Основы художества. О совершенном в искусстве. Рига, 1937; Ich schaue ins Leben. Ein Buch der Besinnung (Я всматриваюсь в . Книга раздумий). В., 1938; Die ewigen Grundlagen des Lebens (Вечные основы жизни). Z., 1939; Das verschollene Herz. Ein Buch stiller Betrachtungen (Замирающее сердце. Книга тихих созерцании). Bern, 1943; Blick in die Ferne. Ein Buch der Einsichten und der Hoffnungen (Взгляд вдаль. Книга размышлений и упований). Z., 1945; Die Philosophie Hegels als kontemplative Gotteslehre (Философия Гегеля как созерцательное учение о Боге). Bern, 1946; О тьме и просвст.юнии. Книга художественной критики. Бунин-Ремизов- Шмелев. Мюнхен, 1959; Основы государственного устройства. Проект Основного Закона России.М., 1996.

Лит.: Андрее” I"!. М. Памяти профессора Ивана Александровича Ильина (Крптпко-био-библиографический очерк, вместо некролога) Β кн.: Православный путь. Приложение к журналу “Православная Русь”. Джорданвплль, 1955, с. 1-25; Полторацкий Н. П. Русские зарубежные писатели в литературно-философской критике И. А. Ильин;).- В сб.: Русская литература в эмиграции, Питсбург, 1972; Он же. И. А. Ильин. Жизнь, труды, мировоззрение, Нью-Йорк, 1989; Offermanns W. Mensch, werde wesentlich! Das Lebenswerk des russischen religiösen Denkers Ivan Iljin für die Erneurung der geistigen Grundlagen der Menschheit (Человек , обрети значительность! Дело жизни русского религиозного философа Ивана Ильина - обновление духовных основ человечества). Erlangen, 1979; Лисица Ю. Т. И. А. Ильин как правовед и государствовед.- “ВФ”, 1991, № 5; Он же. И. А. Ильин. Историко-биографический очерк.- Ильин И. А. Собр. соч., т. 1. М., 1993; Еелампиев И. И. Философские и правовые взгляды И. А. Ильина.- “Известия Высших учебных заведений. Правоведение”. М., 1992, № 3; Он же. “Драма творящего духа”. Бог и человек в философии И. Ильина.- “Ступени” (СПб.), 1992, № 3(6); Полемика вокруг идеи И. А. Ильина [О сопротивлении злу силою]. .- Ильин И. А. Собр. соч., т. 5. М., 1995; Grier Ph. Т. The SpeculativeConcrete: I. A. Il"in"s Interpretation of Hegel.- Hegel and Hermeneutics, ed. Sh. Gallagher. N. Y., 1994; Idem. The Comlex Legacy of Ivan ll"in.- Russian Thought after Marxism: The Re-discovery of Russian"s Intellectual Roots, éd. J. P. Scaulan, 1994.

Девятого апреля 1883 года родился Иван Александрович Ильин (умер 21 декабря 1954), философ, писателя и публициста, сторонника Белого движения и последовательного критика коммунистической власти в России, идеолога Русского общевоинского союза (РОВС).

Философ-эмигрант Иван Ильин стал сейчас «любимым мыслителем верховной власти». По крайней мере, именно на него президент и другие государственные чиновники довольно часто ссылаются в своих публичных речах.

Одно время здесь имели место некоторые колебания. Кастинг (по-русски — выбор, отбор — наша «элита» любит иностраннные термины) на роль «любимого мыслителя» проходили и Бердяев, и Константин Леонтьев, к слову, участник первой Крымской кампании 1853 года.

Но всё оказывалось не то. Кандидаты плохо подходили для решения насущных идеологических задач и демонстрировали опасное вольнодумство. А потому верховная власть в качестве главных идеологов, поскольку в Конституции РФ зафиксирован запрет на государственную идеологию, определила для себя в этой роли И. Ильина и А. Солженицына.

В посланиях Федеральному собранию в 2005 и 2006 годах глава государства приводил цитаты из работы белоэмигрантского философа Ивана Ильина «Наши задачи» и книги «Как нам обустроить Россию» Александра Солженицына.

Кто такой Иван Ильин и каковы его взгляды, рассмотрим в нашей статье.

Чтобы понять, почему в постсоветское время вышли на первый план такие философы и писатели как И. Ильин, А.Солженицын, почему их взгляды и идеология популярны сегодня, необходимо обратиться к Конституции РФ.

Идеологии различаются между собой формально — теми или иными идеалами и ценностями, которые в ней провозглашаются, а по сути — той концепцией, которую они прикрывают своими оглашениями.

Идеология, заявляющая высшей ценностью права и свободы человека, но во внутренней сути, содержащая финансовое рабовладение — это идеология либерализма.

Статья 2 Конституции РФ, таким образом, формально устанавливает либеральную государственную идеологию в России. Возникает коллизия между статьей 13, запрещающей государственную идеологию, и статьей 2, её утверждающей.

Каждая из цивилизаций выступает в мире с собственным идеальным (от идеалов, несомых цивилизациями) проектом. Этот идеальный проект находит отражение в конституциях соответствующих государств.

Существуют на сегодня только одно цивилизационно-образующее государство, для которого выдвижение собственного идеального проекта находится под запретом. Это государство — Россия.

Случаен ли тот факт, что два наиболее динамично развивающиеся сегодня по экономическим параметрам государства мира — Китай и Индия прямо заявляют о приверженности определённым идеологическим учениям? Не является ли публично заявленная идеология в данном случае фактором развития?

Ведь при оглашении хоть какой идеологии по крайней мере становятся видны конкретные цели, которые идеология предлагает достичь. А уж, если на первый план выйдут идеалы, то тогда такое общество станет реализовывать своё цивилизационное предназначение.

А в России на высшем уровне до сих пор не оглашена единая цивилизационная идея, и потому наши чиновники в поисках хоть какого-то, «как бы» русского суррогата, обратили свой взор к трудам И.Ильина, А.Солженицына.

В результате реализации идей последнего, мы имеем государственную концепцию по десоветизации, как итог — памятники жертвам политических репрессий, Стена Скорби и постоянное очернение нашего исторического прошлого в СМИ.

Какие идеи И. Ильина прокладывают себе путь через деятельность некоторых политиков нашего государства? Это — церковь, частная собственность, капитализм, свобода, критика советского прошлого…

ИВАН ИЛЬИН — ДОГМАТИЧНЫЙ РЕЛИГИОЗНЫЙ ФИЛОСОФ, НЕНАВИДЯЩИЙ СОВЕТСКУЮ РОССИЮ

Философы вообще люди трудные для власти, их редко получается включать с потрохами в текущую макиавеллиевскую игру. В этом смысле Никита Михалков, давно пропагандирующий наследие Ильина, всё сделал правильно.

Определённо, ни один из русских интеллектуалов XX века не подходит для обоснования нынешнего политического порядка так, как Иван Ильин, самый догматичный из наших религиозных философов.

Фокус прост: когда вы не можете прямо ссылаться на православное вероучение как основу своей власти, используйте ею светскую взаимообусловленность. Мы говорим Иван Ильин, а подразумеваем церковь.

Если бы не революция 1917 года, Иван Ильин стал бы, вероятно, неплохим профессором правоведения и философии и занял свою нишу в кругу других профессиональных философов своей эпохи — Лосского, Шпета, Франка.

Революция превратила Ильина сначала в активного политического диссидента, затем в арестанта, а после — в изгнанника, пассажира знаменитого «философского парохода».

Но и на этом трансформации Ильина не закончились. В эмиграции он занял более-менее пустующее место идеолога ветеранских организаций Белого движения, мечтающего о реванше.

В течение своей жизни философ в Ильине всё больше мутировал в пропагандиста, автора боевых листков против Советской России. Коротких текстов, проникнутых ресентиментом и желчью, у Ильина накопилось огромное количество.

ВСТАВКА

Стоит отметить, что понятие ресентимента впервые было введено немецким философом Фридрихом Ницше в его работе «К генеалогии морали» (1887).

Ресентимент по Ницше — это чувство враждебности к тому, что субъект считает причиной своих неудач («врагу»), бессильная зависть, «тягостное сознание тщетности попыток повысить свой статус в жизни или в обществе».

Чувство слабости или неполноценности, а также зависти по отношению к «врагу» приводит к формированию особой системы ценностей, которая отрицает систему ценностей «врага». Субъект создает образ «врага», чтобы избавиться от чувства вины за собственную ущербность.

КОНЕЦ ВСТАВКИ

Ещё в 90-х была предпринята попытка издать его полное собрание сочинений, закончить которое никак не удавалось, так что в итоге оно насчитывало 10 основных и 16 дополнительных томов.

После дефолта 1998 года эту увесистую пачку «духовного наследия» отдавали даром, в том числе и всем федеральным чиновникам, которым было рекомендовано их изучить.

В начале своей карьеры Иван Ильин успел написать разгромную рецензию на «Материализм и эмпириокритицизм», опубликованный впервые (Лениным) под псевдонимом В. Ильин.

Злая ирония состоит в том, что профессор Иван Ильин со временем стал антиподом, карикатурной копией Ленина. Помимо чисто внешнего сходства и конспиративной деятельности в нейтральной Швейцарии во время мировых войн (возьмите этот момент на заметку) их объединяла бескомпромиссная ненависть к политическим оппонентам.

Отличие состояло в том, что Ленин был за рабочих и крестьян, опирался на идеологию марксизма и победил в Гражданской войне. Иван Ильин же был в стане проигравших, к которым к тому же примкнул уже после окончания схватки.

Он выступал за помещиков и священников и опирался на как бы «русскую», а по сути националистическую (если не нацистскую) идейную основу.

Так что принять Ильина как «главного» в стране, которая привыкла поклоняться догматическому «марксизму-ленинизму», очень легко.

Академический философ, ставший поэтом и трибуном «Белого дела», — фигура уникальная.

Другие белые поэты вроде Романа Гуля или Ивана Солоневича не имеют профессорской респектабельности Ильина. Иван Ильин же сочетал в себе несочетаемые на первый взгляд качества.

С одной стороны, он владел техникой философской аргументации, отточенной в Московском университете.

С другой — его мироощущение оказалось достаточно примитивным для того, чтобы не заметить того, что подлинная трагедия России лежит вовсе не в одних большевиках, а возрождение России не в антибольшевизме.

В этом он разошёлся, например, с Булгаковым, Гайто Газдановым и даже с Николаем Бердяевым. Академические философы-эмигранты вообще не пошли за активистом Ильиным, казалось бы, своим коллегой. Ни Лосский, ни Франк, ни Сергей Булгаков не чувствовали себя настолько уверенно в роли проводников ясного политического курса.

В этом смысле очень показательна полемика, развернувшаяся вокруг книги Ильина «О сопротивлении злу силою», относящейся к его раннему эмигрантскому периоду (1925). Иван Ильин со всей яростью обрушивается на проповедников этического толстовства, недопустимого и невозможного, по его мнению, в момент борьбы за судьбу Родины.

По сути, перед нами применение аппарата немецкой классической философии к обличению своих политических оппонентов на текущем историческом моменте, чем всегда так славились теоретики-большевики.

Бердяев отреагировал чрезвычайно злой рецензией «Кошмар злого добра», где с первых строк заявлял, что:

«Чека во имя Божье более отвратительно, чем Чека во имя дьявола».

Зинаида Гиппиус заявила, что Иван Ильин стал «бывшим философом», а его текст представляет собой «военно-полевое богословие». Впрочем, Иван Ильин нашёл тогда союзников даже среди представителей умеренного крыла эмиграции вроде Петра Струве, да и сам за словом в карман не лез.

В письме к митрополиту РПЦЗ Анастасию Ильин громит своих конкурентов-«ересиархов»:

«…я пытаюсь заткать ткань новой философии, насквозь христианской по духу и стилю, но совершенно свободной от псевдофилософского отвлечённого пустословия. Здесь нет совсем и интеллигентского «богословствования» наподобие Бердяева — Булгакова — Карсавина и прочих дилетантствующих ересиархов…

Это — философия простая, тихая, доступная каждому, рождённая главным органом Православного Христианства — созерцающим сердцем…»

Обоснование философии и одновременно политического курса лежит не просто в вере, но в вере, санкционированной институтом церкви. На подобных принципах строятся главные теоретические работы позднего Ильина — «Аксиомы религиозного опыта» и «Путь к очевидности».

В первой из них Иван Ильин предлагает проект описания религиозного переживания, понятого как фундамент человеческого пребывания в мире и одновременно социальных отношений. Кто не верит в Бога, тот не сможет понять природы России.

Во второй — задаёт свою методологическую программу: философия ищет пути возрождения духа, целью философского знания является очевидность, последняя раскрывается в традиционных ценностях.

В целом Ильина можно охарактеризовать как типичного консервативного философа своего времени. Герметичные, полные метафизики и даже мистицизма тексты Ильина строятся вокруг аксиом, принятие которых автоматически означает признание убедительности его выводов.

Понятия, которыми он оперирует — «вознесённый дух», «созидающее сердце», «живое дуновение Бога на земле», — могли бы легко найти своё место в текстах любого, скажем осторожно, правого мыслителя XX века, к примеру, барона Юлиуса Эволы (итальянский философ, идеолог неофашизма. — наше прим.).

У Ильина вообще не было серьёзных разногласий с фашизмом, но об этом написано уже довольно много. Дело не в том, кому симпатизировал Ильин, но в том, что его мировоззрение в принципе типологически является мировоззрением радикальным.

В политических работах Иван Ильин высказывался вполне определённо. В «Пути духовного обновления» (1937) он заявляет, что для этого самого обновления России необходимы: вера, любовь, свобода, совесть, семья, родина, национализм, правосознание, государство и частная собственность.

Если не считать случайно затесавшуюся сюда свободу, понятую, разумеется, прежде всего как свободу от большевизма, то перед нами список, идеально подходящий для немедленного всасывания в идеологию нынешней российской «элиты».

«Благочинный ленинец» Ильин, «философ кадила и нагайки», блестяще подходит для ответа на вопросы, которые по-настоящему волнуют наших новых консерваторов.

Почему находиться у власти им необходимо по возможности всегда, почему всё вокруг должно принадлежать уважаемым людям и почему, наконец, народ должен покорно принять свою судьбу, «в любви, вере и смирении».

Цитировать Ильина в качестве неоспоримого обоснования, как цитировали в советских учебниках Маркса и Энгельса, — значит занимать сторону в гражданской войне и объявлять её незавершенной. В раннем эссе «Родина и мы» (1926) Иван Ильин горько пишет об утрате Родины.

Теперь, через его цитаты, родины хотят лишить всех его идеологических противников: большевиков, либералов или атеистов.

КЕМ ЖЕ БЫЛ ИВАН ИЛЬИН НА САМОМ ДЕЛЕ?

2 сентября 1922 года коллегия Главного политического управления при НКВД РСФСР приняла решение о высылке гражданина Ильина «из пределов РСФСР за границу» в связи с антисоветской деятельностью, после чего он поселился в Германии, где стал преподавателем в берлинском «Русском научном институте», который в свою очередь, состоял в так называемой «Лиге Обера», полное название которой звучало как «Международная лига борьбы против III Интернационала» (в которую входила НСДАП и другие крайне правые националистические организации того времени).

Всё это нисколько не смутило «русского патриота» Ильина.

«Профессор И.Ильин, основатель журнала «Русский колокол» открыто называл себя и своих единомышленников фашистами…» (Окороков А.В., Фашизм и русская эмиграция (1920 — 1945 гг.). М. 2001. С.21).

В октябре 1933 года, когда «Русский институт» перешёл под крыло рейхсминистра пропаганды Йозефа Геббельса, а его директором был назначен член НСДАП Адольф Эрт, Иван Ильин получил должность вице-президента института.

Примечателен тот факт, что в то время, как остальных сотрудников «института» нацисты уволили в силу «нелояльности идеям фюрера и рейха» или «неарийского происхождения», «русский патриот» Иван Ильин остался работать в нём как один из трёх русских сотрудников (двое других — белоэмигранты Александр Боголепов и Владимир Полетика).

Согласно данным немецкого историка Хартмута Рюдигера Петера, деятельность пропагандиста Ильина получила явное признание со стороны первого главы гестапо Рудольфа Дильса. И Иван Ильин вплоть до 1937 года выступал с докладами антикоммунистического содержания на территории Третьего Рейха.

17 мая 1933 года, в издававшейся в Париже белоэмигрантской газете «Возрождение», кумир всей нынешней «элиты», Иван Ильин, опубликовал статью «Национал-социализм. Новый дух», цитаты из которой вы можете оценить самостоятельно:

«Что cделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе»;

«Пока Муссолини ведёт Италию, а Гитлер ведёт Германию — европейской культуре даётся отсрочка»;

«И европейские народы должны понять, что большевизм есть реальная и лютая опасность; что демократия есть творческий тупик; что марксистский социализм есть обречённая химера; что новая война Европе не по силам, — ни духовно, ни материально, и что спасти дело в каждой стране может только национальный подъём, который диктаториально и творчески возьмётся за «социальное» разрешение социального вопроса»;

«До сих пор европейское общественное мнение всё только твердит о том, что в Германии пришли к власти крайние расисты, антисемиты; что они не уважают права; что они не признают свободы; что они хотят вводить какой-то новый социализм; что всё это «опасно» и что, как выразился недавно Георг Бернгард <…>, эта глава в истории Германии, «надо надеяться, будет короткой»… Вряд ли нам удастся объяснить европейскому общественному мнению, что все эти суждения или поверхностны, или близоруки и пристрастны»;

А как вам это:

«То, что совершается, есть великое социальное переслоение; но не имущественное, а государственно-политическое и культурно-водительское (и лишь в эту меру — служебно-заработанное)»,

«Удаляется всё, причастное к марксизму, социал-демократии и коммунизму; удаляются все интернационалисты и большевизаны; удаляется множество евреев»,

«Дух национал-социализма не сводится к «расизму». Он не сводится и к отрицанию. Он выдвигает положительные и творческие задачи. И эти творческие задачи стоят перед всеми народами. Искать путей к разрешению этих задач обязательно для всех нас.

Заранее освистывать чужие попытки и злорадствовать от их предчувствуемой неудачи — неумно и неблагородно. И разве не клеветали на белое движение? Разве не обвиняли его в «погромах»? Разве не клеветали на Муссолини?

И что же, разве Врангель и Муссолини стали от этого меньше? Или, быть может, европейское общественное мнение чувствует себя призванным мешать всякой реальной борьбе с коммунизмом, и очистительной, и творческой, — и ищет для этого только удобного предлога? Но тогда нам надо иметь это в виду…».

Антисоветские и откровенно фашистские взгляды Ильина настолько сильны, что даже после разгрома Рейха Красной Армией и союзниками, после решений Нюрнбергского трибунала, после придания огласке правды о преступлениях нацистов, в статье «О фашизме» (1948) Иван Ильин пишет о том, что:

«Фашизм есть явление сложное, многостороннее и, исторически говоря, далеко ещё не изжитое (отметим, что тут он очень прав — примечание ИАЦ). В нём есть здоровое и больное, старое и новое, государственно-охранительное и разрушительное. Поэтому в оценке его нужны спокойствие и справедливость. Но опасности его необходимо продумать до конца».

«Фашизм возник как реакция на большевизм, как концентрация государственно-охранительных сил направо. Во время наступления левого хаоса и левого тоталитаризма — это было явлением здоровым, необходимым и неизбежным.

Такая концентрация будет осуществляться и впредь, даже в самых демократических государствах: в час национальной опасности здоровые силы народа будут всегда концентрироваться в направлении охранительно-диктаториальном. Так было в древнем Риме, так бывало в новой Европе, так будет и впредь».

«Выступая против левого тоталитаризма, фашизм был, далее, прав, поскольку искал справедливых социально-политических реформ. Эти поиски могли быть удачны и неудачны: разрешать такие проблемы трудно, и первые попытки могли и не иметь успеха.

Но встретить волну социалистического психоза — социальными и, следовательно, противо-социалистическими мерами — было необходимо. Эти меры назревали давно, и ждать больше не следовало».

«Наконец, фашизм был прав, поскольку исходил из здорового национально-патриотического чувства, без которого ни один народ не может ни утвердить своего существования, ни создать свою культуру».

Вывод из всего этого можно сделать лишь один — каждый должен понимать, «кого» цитирует власть, «кто» навязывается гражданам России в качестве некоего «ориентира», основоположника пресловутой «национальной идеи».

Особенно цинично всё это выглядило на фоне 70-летия Победы, когда те же самые люди, выставляющие Ильина как «русского патриота» и «державника», стали с лицемерным упоением рассуждать о подвиге Советского народа и о том, как важно бороться с нацизмом и фашизмом в настоящее время.

КТО ПОЧИТАЕТ ИВАНА ИЛЬИНА В РОССИИ?

Президент России Владимир Путин как-то назвал распад Советского Союза «геополитической катастрофой». Но сегодня наибольшее влияние на современную Россию оказывает не основатель СССР Владимир Ленин, а политический мыслитель и проповедник фашизма Иван Ильин.

Этот блестящий философ умер 60 с лишним лет тому назад, но его идеи возродились в постсоветской России. После 1991 года книги Ильина переиздаются большими тиражами. Президент Путин начал цитировать его в своём ежегодном Послании Федеральному Собранию.

Чтобы довести до конца реабилитацию Ильина, Путин добился возвращения его праха из Швейцарии, а архива — из Мичигана. Российского президента заметили возлагающим цветы к московской могиле философа. Но Путин не единственный использует Ильина среди кремлёвской «элиты».

Один из главных российских пропагандистов Владислав Сурков также считает Ильина авторитетом.

Премьер-министр Дмитрий Медведев, занимавший президентский пост с 2008 по 2012 год, рекомендует работы Ильина российским студентам. Имя Ильина фигурирует в речах министра иностранных дел России, главы конституционного суда и патриарха Русской православной церкви.

ЧТО ЗА ИДЕИ ВЫЗЫВАЮТ СТОЛЬ «ГЛУБОКОЕ УВАЖЕНИЕ»?

Иван Ильин считал, что индивидуальность — это зло. Для него «людское разнообразие» было демонстрацией неспособности Бога завершить работу по сотворению мира, а поэтому он считал такое разнообразие по сути дела сатанинским.

Соответственно, средний класс, политические партии и гражданское общество — всё это такое же зло, потому что они способствуют развитию личности, которая выходит за пределы единой самоидентификации национального сообщества.

По мнению Ильина, цель политики — преодолеть индивидуальность и установить «живую совокупность» нации.

Основные его философские труды приходятся на период 1920-х и 1930-х годов, когда он стал ведущим эмигрантским идеологом антикоммунистического белого движения.

Он смотрел на Муссолини и Гитлера как на образцовых лидеров, которые спасли Европу, распустив демократию. Поэтому, статья 1927 года, названная им совершенно необоснованно — «О русском фашизме» была им адресована «моим белым братьям фашистам».

Позднее, в 1940-е и 1950-е годы он подготовил набросок конституции фашистской Святой Руси, которой должен править «национальный диктатор», «вдохновляемый духом множества».

И вот этого человека нам преподносят как пророка.

А БЫЛ ЛИ ПРОРОК?

Может быть, пророк выбран неверный, потому и «не греют» его пророчества современников, замыкаясь, как и прежде, на узкой прослойке творческой интеллигенции и государственных чиновников, далеких от своего народа?

Может быть, дело и в пророке, и в Отечестве, равно, как и в неточностях самих идей, которые всю свою жизнь, находясь за пределами России, пытался внедрять Иван Александрович?

При всём уважении к наследию Ильина, его роли в русской философии нельзя не заметить того, что идеи Ивана Александровича не прижились даже в головах самых радикально настроенных эмигрантов, категорически отрицавших Советы, перед которыми философ читал свои лекции о России и ненавистном большевистском режиме.

Взгляды Ильина, стойкого монархиста и националиста, базируются на сохранении верности дореволюционным устоям. В его представлении российское общество должно строиться на ранговости и иерархии сословий.

«Мы должны возродить в себе древнее умение — иметь царя», — писал философ.

Его непонимание всего происходящего в стране сводилось к критике советской власти, воспитанию ненависти к большевикам.

Проведя в революционной России 5 лет до своей высылки, он на всю оставшуюся жизнь закрепил в своем сознании негативный опыт, ставший позднее очевидным в его трудах. Читать их порой невозможно без улыбки, не задаваясь вопросом:

«Если в СССР всё было так, как описывает Иван Александрович, то почему он не рассыпался раньше, а сохранился и практически самостоятельно победил более правильный (по мнению Ильина) фашизм в тяжелейшей войне?»

Сказывается оторванность от подлинных исторических событий, которые от Ильина останутся сокрыты железным занавесом, информационным голодом, и черпание знаний из западной прессы и эмигрантских газет.

Безусловно, Россия прошла тяжёлый путь после развала СССР. В определённой степени ильинские пророчества сбылись. Только Ильин в своих работах обвиняет не тех, кто способствовал растаскиванию на куски огромной страны.

Он обвиняет всё тех же большевиков, которые, по его мнению, выхолащивали из народа его духовность. Под духовностью Иван Александрович понимает вероучение , помогающее сильным мира сего управлять, сдерживать, воспитывать население.

Советская идеология тоже воспитывала. Под её влиянием советские люди отдавали жизни за освобождение человечества , а не отдельно взятой группы изгнанников.

Геополитические изменения, произведённые революциями и войнами в молодой Советской России, не могли не сказаться на психологии народа, впервые ощутившим своё коллективное бессознательное, почувствовавшем себя «всем».

Что же говорить о поколениях, выросших в другой, новой стране, о тех, кто и имя самого философа услышал впервые несколько лет назад.

Как объяснить философские мысли Ильина о приоритете русских среди народов России, которыми сегодня активно пользуются явно не в целях консолидации государства, тем, чьи отцы и деды сражались в Гражданскую за всеобщее счастье на земле, строили Магнитку, создавали из отсталого патриархального государства сверхдержаву без оглядки на национальность?

Как объяснить потомкам генерала Карбышева, что его подвиг противостояния был напрасен, что экспансия космоса Юрием Гагариным, первым советским человеком, проложившим дорогу к звёздам, — блеф? Как можно перечеркнуть всё то, чем жила страна 70 лет и в чём ещё не утрачена преемственность, и начать поиск «русской идеи возрождения» там, где всё давно умерло?

Так политологи и прочие идейные кладоискатели, кидаясь из крайности в крайность, надеются вытащить из философских трудов идеолога белогвардейского движения Ивана Ильина, положившего жизнь на противостояние Советам, «национальную идею» возрождения современной России.

Вопрос тут задать следует: «Национальная идея должна быть какой нации? Великороссов?» Если же ответом будет — «русских», то тогда это умаление нашей духовной мощи, поскольку понятие «русский» стало уже давно обозначением не нации, а цивилизационной общности.

Поэтому тупиковым, ошибочным направлением в поиске «национальной русской идеи» становится и попытка реставрации православной веры.

Никакое обновление православия ни к чему не приведёт, если только это будет не возврат к Учению Христа, для чего много чего нужно будет пересмотреть и отменить, например: факт казнии, троицу, символ веры, попов, иконы, кресты и т.д, но тогда от самого православия — мало чего останется.

Можно внести в учебное расписание закон божий, преподавать вероучение в школах, внедрять её, не спрашивая согласия родителей, в детских садах, но невозможно восстановить «истинную веру», если сами священнослужители, в прошлом выпускники средних и высших советских учебных заведений, не способны мыслить прежними категориями.

Сейчас бесплатно, не особо напрягаясь, хотят получить идею возрождения государства.

Вот и ищут её в философских трактатах 60-100-летней давности и пытаются обнаружить её у тех, кому если и была дорога Россия, то явно не настолько, чтобы найти выход из кризиса для всей страны.

Той самой страны, которая пролегла «от морей до самых до окраин», многомиллионное население которой говорит более чем на 180 языках и наречиях.

Кто-то из «пароходных философов», проживая в европах и америках, внедряя идеи освобождения от «большевистского ига» и возрождения России в эмигрантской среде, среди участников всевозможных белых движений и прочих антисоветских организаций, идеологом которых был Иван Ильин, при этом думал не о себе, а о российском народе, о его бедах и чаяниях?

Разумеется, нет. Они по-кожному печалились о своих разорённых имениях, потерянных капиталах и утраченной собственности. И мечтали их когда-нибудь вернуть.

Н.А. БЕРДЯЕВ ОБ И.А. ИЛЬИНЕ

В 1925 году Иван Ильин написал книгу «О сопротивлении злу силой» — нашёл спонсора и опубликовал.

Идея книги простая — оправдать с христианской точки зрения тезис, что с большевиками можно и нужно бороться силой, с оружием в руках. Книга вызвала большую полемику в эмигрантских кругах, попала к Бердяеву, и он, ужаснувшись, написал отзыв «Кошмар злого добра» (http://krotov.info/library/02_b/berdyaev/1926_312.htm).Там он пишет:

«Мне редко приходилось читать столь кошмарную и мучительную книгу, как книга И. Ильина. «О сопротивлении злу силою». Книга эта способна внушить настоящее отвращение к «добру», она создаёт атмосферу духовного удушья, ввергает в застенок моральной инквизиции»…

«В миросозерцании И. Ильина нет ничего не только православного, но и вообще христианского. <…> Совершенно не христианскими и антихристианскими являются взгляды И. Ильина на государство, на человека и на свободу».

«Вся настроенность книги И. Ильина не христианская и антихристианская. Она проникнута чувством фарисейской самоправедности… Всё несчастье в том, что И. Ильин слишком сознает себя «частицею божественного огня». Это есть обнаружение неслыханной духовной гордыни».

Очень в точку. Может быть, это слишком сильно сказано, но то, что этот человек был подвержен греху «самоправедности», то, что гордыня в нём действительно бушевала — это подмечено тонко.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Через призму лет становится очевидна ошибочность поступков и оценок многих, как бы «русских» идеологов, в силу ряда частных или общественных условий утративших правильные ориентиры.

Нередко они успешно работали в пользу западных спецслужб, которые использовали их имена и популярность в качестве своего главного идеологического оружия в попытках ослабить и разрушить СССР изнутри.

Остаётся только сожалеть о той интеллигенции, о талантливых писателях и философах, которые, будучи глубоко погружены в собственный эгоцентризм, покупаясь на университетские кафедры и нобелевские премии, становясь марионетками, кем умело управляли заправилы Запада, напрасно посвящали свои жизни мнимой идеологической борьбе за вымышленную Россию, которую, по сути, они никогда не знали и не понимали.

В 2005-м прах Ивана Ильина был возвращён на Родину. Этим затратным мероприятием предполагалось «всколыхнуть народное самосознание» и наметить ростки патриотической гордости «за Отечество» в сердцах молодых россиян. Вот только способны ли подобные «акции» изменить коллективное бессознательное народа уже давно перемоловшего и идеалистический атеизм всех церквей и материалистический атеизм советской эпохи?

Видеоролик «Материалистический и идеалистический атеизм и задачи будущего (ИАЦ)»

Современная молодёжь и большинство населения России были, есть и будут так же далеки от философских идей Ивана Александровича, как их прадеды от рабовладения древнего Египта.

Ни перенесение останков усопшего, ни попытка известными людьми популяризировать труды философа, ни даже цитирование отдельных его изречений в своих публичных выступлениях первыми лицами государства не оказались способны пробудить массовый интерес к работам Ивана Ильина у сегодняшнего общества.

И никто из историков и биографов не готов объяснить этот феномен. Они разводят руками и ссылаются на набившую оскомину фразу из Библии:

«Нет пророка в своём Отечестве».

Поэтому надо как следует задуматься над тем, можно ли идти за человеком, чьи взгляды на православие, устройство общества и в целом — чьё мировоззрение далеко не лучшей пробы?

«Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы?» (Мф. 7, 16).

«Не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они» (1Ин.4.1.).

Почему столь пристально внимание верховной власти к подобным лицам? Ответ понятен: поскольку в России нет государственной идеологии, что очень чревато для поэтапного развития страны, пропагандируются идеи и взгляды ряда как бы внеидеологических философов и писателей, хотя это явное лукавство.

В действительности запрет государственной идеологии является не чем иным, как запретом любой пропаганды со стороны государства, запретом целенаправленной пропаганды человеческих идеалов через структуры органов государственной власти, через учебные и воспитательные учреждения, что вызывает негативные последствия: уныние, апатию, отсутствие смысла жизни у людей, калейдоскопичность мировоззрения, правовой нигилизм, рост преступности и т.д.

В общем, интересное получилось у нас в стране конституционное закрепление роли идеологии. Глубоко оригинальное. Нет такого больше нигде и ни у кого. И нужна ли России такая оригинальность — вопрос, требующий серьёзного обсуждения.

Должна быть общепринятая система идеалов, ценностей, взглядов и убеждений, закрепленная в Конституции, а не то, что нам предлагают через Ивана Ильина или Солженицына и прочих.

«Конституция 1993 года. Время «смотреть за горизонт»